Он присел у изразцовой печки и смотрел, как догорает полицейский журнал, а вместе с ним и запись о нервном, кудрявом молодце с родинкой на носу, в беснующихся языках огня. Ни одной мысли не было теперь в голове у Ивана, а вместо этого там гулял ветер. Он мрачно выглянул в окно. Площадь наискосок пересекала одинокая парочка, которой вечерний холод не помешал выбраться на променад. До Ивана донеслись обрывки разговора. Вдруг его взяла оторопь, а щеки загорелись огнем: что-то очень знакомое было в фигурах дамы в глухом пальто и ее немолодого кавалера. Он высунулся из окна, насколько позволял карниз, и замер, чтобы услышать беседу парочки, выбравшей для свидания скамейку под каланчой. Этот навык он довел до совершенства — слышать то, что не предназначалось для его ушей, — и он не раз спасал его в передрягах. Сомнений не оставалось, это были его милая Юленька и пожилой Николаша.
— Любезный, прекратите мямлить! У вас же ни слова не разберешь! — громким шепотом говорила Юленька. — Что значит «сбежал», я предупреждала вас, что сегодня игра будет особенной. Зачем вы так рьяно его уличали? Что вам было велено? — ее лицо разглядеть было невозможно, вуаль на шляпке скрывала его. — И вы совершенно ополоумели — назначать встречи рядом с полицейским участком!
— Но, драгоценная, он забрал все, абсолютно все! Поручик был в ударе, да и молодые господа никогда бы не дали этому подлецу уйти подобру-поздорову. Вы не изволили предупреждать о таком, вы сообщали, дескать, мелкий жулик, дать выиграть и отпустить, но как же мелкий, когда он забрал все! — Николаша дрожал всем телом и сжимал кулачки у груди.
— А вы, любезный, как были дураком, так и помрете. Не я ли вам объясняла, что он принесет мне все сегодня же ночью? А раз он такой мастак, не заменить ли мне вас на него?! Давно пора, дубина вы древняя! — Голос Юленьки шипел с такой злостью, что Николаша явно был готов провалиться под скамейку.
— А как не принес бы! Почем вы знаете! Золотая моя, он ведь в полицейском участке! Здесь! — Николаша трясся от нетерпения и тыкал пальцем в каланчу. — Он, поди, отдал нас полиции, вот они его и припрятали сейчас. Сказывают, забежал туда еще с вечера и не выходит. Выкурить его надобно, драгоценная, до утра непременно выкурить!
Юленька подняла голову к окну, откуда глядел Иван. Иван сразу спрятался за гардиной, прижался к стене. Когда через несколько мгновений он осторожно выглянул, на лавочке никого не было.
