Романов вдруг подумал, что вся эта история с мэрством его изрядно сбила с толку. Он совершенно расслабился и забыл, что, по сути, вышел на поле боя, где каждый шорох — знак опасности. И вот он, замечавший раньше каждый случайный взгляд, пропустил водородную бомбу.
— Вы, Митя, буду к вам обращаться по-свойски, не хотите закурить? То есть вы, конечно, не хотите, вы собирались бросить, и я вам охотно помог. Но вдруг сейчас вам это необходимо? — заговорщицки наклонившись к Романову, проговорил отец.
— Что значит «помогли»? — мрачно спросил Романов и тут же ощутил дикое желание закурить.
— А я имею на вас влияние. И на других имею, я здесь главный, — отец достал «Приму», и едкий дым сразу распространился по кабинету. Романов вспомнил прокуренную кухню, маму, поливающую цветы, отца, отгородившегося газетой, желтый пол и раскачивающийся от ветра фонарь за окном. Он зажмурился. Наверное, это и есть шок, отстраненно подумал Романов. Возьми себя в руки, соображай же, Романов, приказал он сам себе.
— У меня к вам дело, — продолжал отец. — Я дал вам кое-что, и теперь вы должны расплатиться.
— Расплатиться? — не поднимая на отца глаз, спросил Романов, крутя в пальцах рюмку и лихорадочно пытаясь просчитать, что делать. Какова игра, и что у него за роль? Вместо готовых ответов и блестящих решений он ощущал в голове звенящую пустоту, падал в глубокую яму, и не за что было ухватиться.
— Если вы, Митя, сейчас подыскиваете верное решение, то напрасно. Вы сейчас как пустой бидон, — вкрадчиво сказал отец и опять мелко рассмеялся. — Пусть ваша умная голова пока отдохнет. А то вы самое главное пропустите, — он легко поднялся и присел на край стола. — Скажите, кстати, как она последние дни, голова ваша? Светлая? Радует? — встревоженно спросил он тоном врача, изучающего симптомы. — Приятно видеть правильный ответ, не заглядывая в конец учебника? — он протянул руку, будто собирался погладить Романова по макушке. Романов автоматически дернулся. — Вы уже наверняка поняли, что кнопки здесь ни при чем, все это сказки для старушек? Всем распоряжаюсь лично я. А придумал я эти сказки только потому, что люди чудовищно глупы и никто из них не знает на самом деле, чего хочет. Некоторым людям нельзя давать то, чего они просят, они покалечатся, изувечат других и будут проклинать самый тот день, когда их желание исполнилось. А так они тысячу раз повторят задуманное, глядишь, и сформулируют получше и подумают подольше, а там и расхотят, прости господи. Но и, к чему скрывать, отчаянно забавно наблюдать, кто чего выдумывает, задорнее всякого цирка. Могу я вам порассказать… — Он уставился в окно, взгляд его затуманился. — Сейчас мы с вами чайку! — внезапно вскинулся отец, потер ладони и наклонился к селектору. Не нажимая кнопок, он произнес: «Воробушек ты мой, два чая с лимоном!»
