Когда Романов аккуратно отодвинул бесполезные коробки, а к столу переставил стопки папок с отчетами рецептурного отдела завода и архив планов городской застройки, в окне показалась лохматая голова Кирпичика.
— Доброе утро, — негромко сказала голова.
— Ты откуда еще? — недовольно спросил Романов, сосредоточенно просматривая первую папку.
— Я снизу. На проходной не пускают, через дыру в заборе лез. Вас Степан Богданович просит срочно приехать. Вечером праздник, говорит, вы должны увидеть сами нечто «сугубо важное», — Кирпичик перегнулся через подоконник и ухватил кусок подсохшей уже коврижки со стола, обрушив пару газетных пачек.
— Все сугубо важное сейчас здесь. Не до праздников, — буркнул Романов, не поднимая глаз. — Не хочет помогать, так пусть хоть не мешает, — проговорил он. — Кыш, только шею не сломай, там высоко.
— Ошошо! — пробубнил Кирпичик с набитым ртом и пропал.
Романов успел просмотреть ровно одну папку и уже собирался открыть вторую, как в дверь постучали.
— На подпись, — прощебетала Воробей, заглядывая в кабинет.
— Сейчас отправьте и идите домой. Переведите все звонки на меня, я здесь до завтрашнего вечера, — Романов картинно щелкнул авторучкой и принялся проставлять свою ставшую вдруг размашистой подпись. — И, знаете что, заприте меня здесь, чтобы никто не заходил.
— А посетители? Там полный коридор. Ждут, — доложила Воробей и кивнула на дверь, — вот список.
Романов взглянул на него, там было не меньше пятидесяти фамилий.
— Откуда они вообще взялись? — присвистнул он.
— Так четверг же! — удивилась в ответ секретарша.
— Ну и что? — с вызовом спросил Романов. — По четвергам рыбный день?
— У вас прием населения с девяти, — невозмутимо ответила Воробей, складывая в стопки подписанные им бумаги.
Он представил, как собравшиеся за стеной просят его, убеждают в каких-то только им важных вещах, требуют каких-то немыслимых благ. И никто не понимает, что им нужно, все как один путаются в своих дурацких идеях и невнятных мыслях. Как вон тот с длинным лицом из коробки, как эта суетливая девочка Воробей.
— Ошибаетесь! — он принялся аккуратно вычеркивать фамилии одну за другой. — Приемный день теперь по понедельникам, — довольным голосом произнес он, выделяя каждое слово.
Спустя двадцать минут, в течение которых он, блаженно потягиваясь, бродил среди колоннады коробок, настраиваясь на долгую сосредоточенную работу, наблюдал, как состав с круглыми цистернами скрывается за седьмым цехом, а затем ни с того ни с сего сделал несколько отжиманий, разминаясь, — внезапно заговорил селектор, и Романов вздрогнул от металлического хриплого голоса, раздавшегося со стороны стола.
