Проснулся Романов от глухих ритмичных ударов за стеной. На улице было светло, спросонья ему даже почудилось, что кто-то пытается взять штурмом его каморку, тараня дверь бревном. Он вскочил и толкнул дверцу, но та не поддавалась. Романов еще раз подергал ручку, повозился с замком, а потом с силой двинул дверь плечом. Снаружи что-то с шорохом тяжело отъехало. В щель Романов увидел, как посреди кабинета грузного вида мужик в синей робе и ужасающе грязных сапожищах разгружает тележку со стопкой картонных коробок, не особенно церемонясь с ними. Жирная коричневая глина стекала с подошв на его ковер.
— Послушайте, любезный! — крикнул ему сквозь проем Романов. — Вы бы вытирали ноги, когда в помещение входите! Почему без доклада, кто вас пустил? И что вы здесь?.. — Романов протиснулся в кабинет и увидел, что комната заставлена высоченными рядами коробок, архивными картотечными ящиками и горой разномастных папок. По углам громоздились перевязанные крест-накрест стопки печатных листов, на подоконниках разместились желтеющие газетные пачки, а его стол завален длинными рулонами, по всей видимости картами. Страшный сон вместо сбывшейся мечты, мелькнуло у Романова.
— Вот ваши бумаги, раз вам так горит, а за людьми я бегать не нанимался! — отозвался мужик и ухнул очередную пыльную коробку на блестящий стол заседаний. — И архивариуса я вашего за одно место держать не буду! — рявкнул он.
— На пол, на пол ставьте! Что с архивариусом? — спросил Романов. Помощь Беган-Богацкого ему точно не помешала бы.
— Я с ним по-хорошему, а он кусаться, — обиженно сообщил мужик и поднял вверх замотанный платком указательный палец. — Историческая находка, созывай, говорит, сенсацию! — мужик махнул рукой. — Я вам тут кто, по-вашему? Сами ловите его по подвалам, — он толкнул скрипнувшую тележку и протопал к выходу, оставляя грязные следы.
Романов обвел глазами картонно-бумажный лес. Никакой системы в этом изобилии не наблюдалось. Завалить меня хотели, но мы еще посмотрим кто кого, упрямо подумал он. Старика ждать не приходится, значит, разберемся сами — надо лишь найти среди этой руды пару-тройку драгоценных листков с рецептурой стекла. «Десять лет в пыльных холодных архивных подвалах — это тебе не в роскошном кабинете с кофе и душем», — усмехнулся он. Последовательность действий виделась далеко вперед, каждый следующий рубеж весело сообщал о себе отбивкой звонка, как в кассовом аппарате. Он открыл наугад первую коробку, там оказались заполненные регистрационные бланки. Среди прочих мелькнула фотография Воробья, и он, не сдержавшись, с любопытством прочел ее карточку. Девочка, миленькая, ну и выбрала ты себе желание! Провести бы с тобой разъяснительную беседу, да жизнь сама справится с этим делом. Он вытащил карточку с незнакомым вытянутым лицом и поморщился, прочитав. Нет-нет, это невыносимая глупость, не сейчас. Перед сном он почитает обо всех и сделает соответствующие пометки.
