— Есть, — звонко сказала Воробей.
— Что есть? — не понял Романов.
— Тюрьма, — улыбнулась она. — Только маленькая, один начальник, один охранник, — она пожала плечами. — И одна собака!
Романов одобрительно кивнул.
— Кстати. Со следующего квартала откроем биржу труда. Никаких больше назначений от личного фонаря Доезжак, всё согласно потребностям города и профессиональной подготовке приезжих. Даже странно, что посещения города никак до сих пор не связали с его нуждами. Ведь возможны сезоны сантехников, фестивали торговых работников и месячники пекарей! — Он весело рассмеялся. — Обязательно устроим день архивариуса! — Видимо, последнее он произнес вслух, потому что глаза Воробья округлились, а длиннющие ресницы захлопали. — Шучу! — потрепал ее по плечу Романов. — Так, теперь последнее, но в работу пустите первым, — приказ о временном запрете на въезд.
Он хлопнул себя по коленям и встал.
— Все оформить и спустить по инстанциям. Какой у вас тут порядок?
Он вдруг раскатисто рассмеялся:
— А впрочем, какая разница, мы свой порядок установим. Всё здесь переворошим, всё!
— Прессу на какое время вызываем? — быстро спросила Воробей, продолжая строчить, не поднимая глаз.
— Какую еще прессу? Куда? Зачем? — удивился Романов.
Воробей посмотрела на него с недоверием.
— Проинформировать население, осветить событие и дать верное толкование, — протараторила она, будто маленький телеграф отбивал телеграмму. — Электорат сложный, суеверный и отчаявшийся, необходимы связи… — Она помедлила, пытаясь угадать настроение Романова. — С лидерами мнений, — с легкой вопросительной интонацией закончила она, глядя в непроницаемое лицо Романова.
«А она, между прочим, права», — отметил про себя Романов. Об этой стороне дела он совершенно не подумал.
— Пока отложим на сутки. Нужно начать, прежде чем что-то там освещать. Приступайте к оформлению, после отпущу вас отдыхать. И вот еще.
Он взял со стола лист бумаги, сделал быстрый набросок:
— За центральной площадью справа есть проходной двор, там в углу, листвой завалено, — он сложил и передал листок Воробью. — Я хочу, чтобы этот предмет принесли сюда.
Когда Воробей закрыла дверь, он прошелся по кабинету, потянулся, взял со стола рассыпающийся в руке капустный пирог и жадно съел его. Кофе в термосе уже остыл, но он выпил две чашки разом. «Сейчас привезут документы и начнется самое интересное, — потер руки Романов, — а пока подождем». Он прошел в комнатку отдыха и, не включая света, завалился на диван. Усталое тело благодарно отозвалось, он на несколько секунд прикрыл глаза и тут же провалился в сон.
