Мёрзлая мостовая хрустела льдом под ногами, а вечернее солнце светило по-весеннему ярко. На узкой безлюдной улочке Жан-Мишель увидел, как из тёмной подворотни вышли трое и перегородили ему дорогу. Слева стоял Дидье, справа — Люк, а в середине — Фабрис.
— Ну, здравствуй, — сказал Фабрис. — Давно не виделись. Правда, я надеялся увидеть тебя на виселице…
— Обещаю, что приду посмотреть, как тебя повесят, — ответил Жан-Мишель.
— Отдавай всё, что есть, тогда не тронем, — сказал Дидье.
— Боюсь, что тронем, — процедил Фабрис сквозь зубы. — Уж очень он мне не нравится.
— Ходит по нашим улицам, как у себя дома, — поддакнул Люк. — А здесь за проход деньги платят.
Жан-Мишель подумал, что надо бы убежать, но вместо этого потянулся рукой к кинжалу. Тут Дидье прыгнул на него, как кот, схватил за руку и стал выворачивать кисть. Жан-Мишель ахнул от боли и выпустил кинжал.
Он сразу понял, что целым отсюда не уйдёт, но почему-то совсем не испугался. Не почувствовал страха, даже когда получил удар в живот, а потом ощутил во рту вкус собственной крови. Люк и Дидье крепко держали его, а Фабрис избивал, приговаривая:
— Это тебе за нашу прошлую встречу… А это за все стихи… и за всех поэтов… вместе взятых… чёрт бы их побрал!
Наконец Жан-Мишель изо всех сил оттолкнул Фабриса ногами, извернулся и удачно попал Люку башмаком по голени, а Дидье дал в глаз. Пока Фабрис корчился от боли, Жан-Мишель сцепился с Люком и уже почти одержал верх, но тут Фабрис оглушил его мощным ударом кулака. Улица дёрнулась куда-то вбок, перед глазами мелькнуло светлое небо. Жан-Мишель упал навзничь, ударившись затылком о мостовую.
Дидье и Люк торопливо обыскали его карманы.
— Деньги!
— О, да тут на всех хватит погулять!
— У него ещё и книга! Ну даёт!
— Я же говорил, он её везде с собой таскает. Придурок…
— Кинжал не забудь… и книгу забери, — велел Фабрис и склонился над Жаном-Мишелем. — Ты же её уже прочитал, да?
— Живой? — с тревогой спросил Дидье. — Мне ещё одна мокруха ни к чему!
— Да живой, куда он денется, — ответил Фабрис и выругался, а уходя, крикнул бесчувственному Жану-Мишелю: — Если помрёшь, передавай привет своему Вийону!
Когда Жан-Мишель очнулся, рядом никого не было. Пошевелился — вроде бы кости были целы — и с трудом сел. Сплюнул кровь, осмотрел свои опустевшие карманы и мешок и обнаружил, что остался не только без денег, но и без книги. Посмотрел в конец улицы, куда ушёл Фабрис с приятелями, и крикнул им вслед в каком-то исступлении:
