Выйдя на улицу Сен-Жак, Жан-Мишель увидел жонглёра с обезьянкой, которая обнимала хозяина за шею и прижималась к нему, дрожа от холода, а жонглёр прикрывал её полой латаной накидки. Жан-Мишель вспомнил, что летом этот жонглёр появлялся здесь и показывал разные фокусы, а его обезьянка танцевала, — а сейчас им не хватало денег на еду и ночлег… Жан-Мишель достал кошель и дал им немного. Обезьянка проводила его глазами.
По улице Сен-Жак Жан-Мишель быстро добрался до реки и перешёл по тесно застроенному домами Малому мосту на остров Сите. Обычно, бывая здесь, он задерживался, чтобы полюбоваться громадой собора Нотр-Дам, но сейчас даже не замедлил шаг: спешил, хотел вернуться в Париж до заката, до закрытия городских ворот. Поэтому поскорее миновал Еврейский квартал, мост Нотр-Дам и оказался на улице Сен-Мартен. Справа, в просвете узкой улочки, мелькнула Гревская площадь, вскоре остались позади церкви Сен-Жак-де-ла-Бушри и Сен-Мери и множество богатых домов. Здесь, на правом берегу Сены, жили богачи, преуспевающие торговцы и лучшие ремесленники Парижа — резчики по слоновой кости, ювелиры, стекольщики, мастера по обработке бронзы… Их изделия славились на всю Францию, эти люди были в большей степени художниками, чем ремесленниками. Вообще, северная часть города выглядела куда более респектабельной и солидной, нежели привычный Жану-Мишелю Университет на левом, южном берегу, высокий холм святой Женевьевы с беспорядочным нагромождением тесных улочек, вечной суетой и смехом школяров… Наконец Жан-Мишель увидел впереди справа мощные стены аббатства Сен-Мартен. Это означало, что до городских ворот осталось совсем недалеко. Тут его остановили два нищенствующих монаха, гнусавыми голосами выпрашивая подаяние. Жан-Мишель дал им денег, несмотря на то что этих монахов-попрошаек в Париже и его окрестностях было великое множество; нередко мошенники переодевались монахами и торговали поддельными реликвиями или просили милостыню, подражая манере странствующих проповедников грозиться скупердяям вечным огнём в аду. Получив деньги, монахи неторопливо поклонились, произнесли: «Да будет благословенно имя Господне!» — и пошли своим путём.
Глазея по сторонам и в который раз восхищаясь размерами Парижа, Жан-Мишель даже забыл про холод — а потом по привычке, появившейся у него с некоторых пор, начал мысленно читать Вийона. Красивые вещи в витринах лавок и кокетливые покупательницы сразу напомнили ему «Ballade des dames du temps jadis»
