Начиналось изучение лёссов для меня неожиданно. Много лет я работал на речных террасах в долинах и уже хорошо понимал, что более древних памятников, чем мустьерские культуры, здесь найти не удастся. А дальше начинались склоны водоразделов, возвышавшиеся над самыми верхними террасами на 200—500 м и более. Теоретически более древние ашельские культуры надо было искать там, но все попытки, стоившие, надо сказать, немалых усилий, заканчивались безрезультатно. Нельзя сказать, что я и мои друзья-геологи не знали о существовании древних палеопочв. Знали, но не могли представить, что эти почвы могут быть связаны с археологией. Не было такой идеи — и все!
И вот в один из жарких осенних дней сама судьба явилась ко мне в лице голубоглазого московского геолога Александра Андреевича Лазаренко. Он пришел ко мне в институт и положил на стол два камня. Их безошибочно можно было определить как обработанные человеком.
— Вот,— сказал геолог,— это из погребенной почвы. Они найдены непосредственно в ней, на глубине 64 метров от поверхности. А возраст этих камней по термолюминесцентному определению — 200 тысяч лет.
Долгая археологическая практика научила меня относиться недоверчиво к неизвестным пришельцам, даже если они принадлежат к славной когорте кандидатов наук.
Слишком часто приходится сталкиваться с энтузиастами, которым всегда не хватает критического взгляда на собственные открытия.
— А вы, случайно, не ошиблись? — деликатно спросил я.— Может быть, изделия находятся не в почве, а свалились откуда-то сверху и просто прилипли к ней?
— Фирма веников не вяжет! — солидно сказал геолог и величественно удалился, пообещав как-нибудь свозить нас в разрез Каратау и показать место, где были сделаны удивительные находки.
4.1.4. Что должен уметь археолог
И вот за плечами 13 полевых сезонов раскопок лёссовых стоянок в Южном Таджикистане. Совершенно новая, абсолютно неизвестная область археологических исследований. Не очень часто выпадает археологу такая планида — начать работы на ранее совершенно неизвестном участке, быть в своем деле пионером. Мне довелось два раза испытать волнующую радость жизни первопроходца — первый раз работая на Восточном Памире, где в конце 50-х — начале 60-х гг. довелось открыть новую, самую тогда высокогорную в мире культуру каменного века, стоянки которой располагались на речных террасах и на поверхности. И вот второй раз — в работе с «лёссовым палеолитом».
В такой работе имеется немало радостей. Ты идешь первым, ты открываешь нечто ранее совсем твоей науке не известное. Это вызывает повышенный интерес твоих коллег и журналистов — ты на коне! Но и трудностей тоже немало. Нельзя опереться на чей-то опыт, на чьи-то апробированные наукой методы и приемы, надо их искать самому, надо разбираться в дебрях смежных дисциплин, вырабатывать единственно правильное направление поиска.
