— Вы записываете их?
— Да, я делал это. Но мои записки… были украдены.
Точно в одном порыве подскочили к нему Нагель и его жена.
— Украдены?
— Украдены, — спокойно повторил Верндт. — Уже в Нью-Йорке я заметил исчезновение некоторых записок, касавшихся эманаций метеора, спектральных анализов и других. Последние ночи я снимал здесь с вами на ультрахроматические пластинки части неба. У меня были совершенно определенные причины. Мои ожидания подтвердились. Эти приемки привели к открытию большой важности.
Глаза обоих слушателей засверкали в серебряном свете луны. Безконечное уважение отразилось на их лицах. Инженер встал и прошел к 20 дюймовому рефрактору.
— И эту записку у меня украли несколько часов тому назад. Из моего запертого письменного стола.
Нагель сжал кулаки.
— Я найду этого негодяя! Я…
Инженер сделал рукой отрицательный жест.
— На этот раз там было всего только несколько строк. Притом особым астрономическим шифром, известным только мне. Тот, кто нашел эти записки, извлечет из них мало пользы. Но я не могу допустить таких случайностей. Мои исследования должны быть отделены от моей персоны. Я подумал о том, чтобы сообщать их вам, дорогой Нагель. Я не знаю более молчаливого хранителя тайн, чем вы, мой былой сотрудник. Но и этого уже недостаточно. И вам грозят те же опасности, что и мне.
Мабель невольно прижалась к любимому человеку.
— Поэтому я хочу довериться еще одному лицу, на которое могу положиться во всех случаях. Фрау Мабель, хотите вы взять на себя эту задачу?
Молодая женщина не отвечала. В ее блестящих глазах сверкали слезинки. Она была слишком тронута, чтобы говорить, слишком подавлена таким большим доверием, чтобы быть в состоянии благодарить. Она молча и от всего сердца протянула Верндту руку.
— Так подойдите, пожалуйста, к этой трубе.
Он взялся за рычаги, чтобы направить трубу, но рука его застыла у рукоятки. Он тихонько свистнул от удивления и обернулся к Нагелю.
— Подходили вы сегодня после семи часов к этой трубе?
— Я целый день не был в этой башне.
— Ключи от ворот еще у вас?
— Вот они.
Верндт на мгновение задумался.
— Удивительно! Мне казалось, что я оставил трубу в другом положении.
Все еще задумчиво поворачивал он винты и задвижки. Потом осторожно отошел и уступил место Мабель. Дочь астронома Картклифа умела обращаться со звездами. Она с интересом заглянула в стекло.
— Труба сдвинулась, — сказала она после непродолжительного напряженного наблюдения.
— Нет.
— Но я ничего не вижу, — последовал удивленный ответ.
