Тяжело дыша, медленно подходила к ней, готовая вцепиться в нее мертвой хваткой. Жизнь уже научила никому не доверять. И эта женщина…она меня пугала, потому что тихо напевала Дане песню и называла совсем другим именем. Я наклонилась, подняла доску и обхватила двумя ладонями, загоняя занозы под ногти.
— Эй. Вы. Положите мою дочь обратно на скамейку и отойдите от нее на десять шагов, не то я за себя не ручаюсь!
Но она, кажется, меня не слышала, а я от волнения трястись вся начала, думая о том, как ударить эту сумасшедшую и забрать ребенка. Но в этот момент услышала мужской голос у себя за спиной. Очень спокойный голос. Даже приятный.
— Тихо…тихо. Не бойтесь. Она не обидит вашего малыша. Не волнуйтесь.
Резко обернулась к бородатому мужчине, одетому в новую кожаную куртку и потертые джинсы. Не помню, чтоб видела его среди нас. Как и эту ненормальную с растрепанными светлыми волосами и в вязаном платье.
— Пусть отдаст моего ребенка, иначе я ее убью, — процедила сквозь зубы, — вы кто такие вообще?
— Она отдаст… у нас горе случилось — нашу полугодовалую дочь убило осколком от разорвавшейся мины, когда из резервации сюда ехали. С ума она сходит…Плач вашей малышки услышала и пришла. Мы здесь неподалеку разместились в полуразрушенном здании. Чтоб она на детей не смотрела.
Я снова перевела взгляд на женщину, а она Дане улыбается и по голове гладит. Внутри защемило так сильно, что я судорожно выдохнула — не дай Бог такое горе. Пережить можно многое, смириться можно со многим, но смерть ребенка, наверное, пережить невозможно. Мужчина тем временем к жене подошел.
— Лира, милая, девочку надо ее маме отдать. А нам пора. Я воду нагрел — чай пить будем. Отдай малышку…
— Радочка моя, смотри, Фил, она улыбается во сне. Такая красивая наша девочка. Я же говорила тебе, что живая она. Что мы ее обязательно найдем.
— Это не Радочка. Наша Радочка на небесах, и ей там хорошо и спокойно. Отдай девочку матери и пошли, милая. Прохладно здесь, а ты без кофты вышла. Ну же. Отдай малышку.
Женщина дернулась, едва он попытался отнять ребенка, а я снова рвано выдохнула.
— Может, вы с нами пойдете? — он пригладил бороду тонкими пальцами и перевел взгляд с жены на меня, — Это недалеко. У нас тепло, я огонь разжег и воду вскипятил. Может быть, Лира отдаст вам вещи нашей малышки…У нас все после нее осталось. Новое, красивое. — его голос дрогнул, а у меня так же все дрогнуло внутри. Даже думать не хочу, каково это — перебирать вещи своего умершего ребенка и сходить с ума от отчаяния. Я бы этого не пережила.
