Мари без труда нашла в магазине пластинок на Канебьере "Море" Клода Дебюсси. Она не решилась прослушать пластинку целиком -- ограничилась только первыми тактами, от чего желание услышать эту музыку только возросло.
Она спешит подняться по Канебьеру и скорее попасть к Жизели, которую надеется застать дома; по понедельникам магазин, где она работает, закрыт. Жизель живет на довольно спокойной улице в близком к центру районе с забавным названием Равнина, хотя на самом деле он расположен на плоскогорье у подножия холма.
-- Значит, вы тоже, как мальчишка, поверили россказням Алонсо?
-- Не знаю. Я не хотел вас оскорбить.
-- Меня уже давным-давно ничто не оскорбляет. Но признайтесь, что вы поставили себя в смешное положение...
-- Извините.
-- И теперь не знаете, как из него выйти. Неужели я вас так пугаю?
-- Нет, мадам.
-- Ладно, успокойтесь. Женщина, о которой рассказывает Алонсо, это не я. Дайте я вам все объясню, чтобы вы еще раз не дали маху. Я мадам Алонсо Гонзалес, законная жена рабочего-каменщика Алонсо Гонзалеса, который в данное время работает на стройке в Роньяке...
Луи уже не старается понимать. Не иначе как ему снится сон. Все это путаный сон: начиная с возвращения домой в тот вечер и кончая смехотворным визитом в этот домик в Витроле. Все сон: Мари, статуя, Мари Беррская, жена Алонсо.
-- Та жена, о которой рассказывает Алонсо, существует только в его воображении. А поскольку вы ищете именно ее, вам не светит с ней повстречаться. Искать ее надо не здесь. В Мартиге наверняка есть бордель. Только позвольте заметить, что женатому человеку вашего возраста ходить туда постыдно.
-- Если бы вы знали...
-- Что "если бы я знала"? Что мужчины скоты? Ну так я знала это и до того, как вы сюда явились.
-- Нет, мадам, я не виноват...
Луи необходимо излить душу. Но выслушает ли его эта непонятная женщина -- ведь он до сих пор не знает, кто из них двоих говорит правду; она или ее муж? Нет, это невозможно. Он встает, собираясь уйти.
-- Сидите, сидите. Я вам еще не все сказала.
Улыбка с лица мадам Гонзалес исчезла. Оно стало ожесточенным.
-- Вы увидите завтра Алонсо?
-- Да, непременно.
-- И он опять будет трепать языком про свои семейные передряги и шлюху-жену?
-- Надеюсь, что нет.
-- Не прикидывайтесь дурачком. Вы знаете так же хорошо, как и я, что он не упустит случая об этом поразглагольствовать. И что вы намерены делать?
-- Скажу ему все, что думаю.
-- Зачем?
-- Трепло он, вот что.
