[Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 6, с. 428]
Карл Маркс,
Наемный труд и капитал
У меня двухлетняя дочь. Мы усаживаем ее перед телевизором. Она смотрит его, потом говорит: "Выключи, мама". Меня бы огорчило, если бы моя дочь перестала интересоваться телевидением.
Письмо читательницы в газету "Дейли миррор".
Есть только одна категория людей, которая больше думает о деньгах, чем богачи, -- это бедняки.
ОскарУайльд
Звонок у входной двери разбудил Луи. Ему нужно время, чтоб выбраться из теплых простынь и натянуть брюки. А кому-то не терпится, звонок звенит снова. Он открывает. Это Симона.
-- А-а, папа! Ты уже дома?
Она чмокает отца.
-- Что, мамы нет?
-- Нет. Она ушла.
-- Что ты делал?
-- Ничего.
-- Спал?
-- Неважно. Откуда ты явилась?
-- Да из школы же. Откуда еще?
-- Не знаю.
Луи не удивляется. Уроки кончаются в половине пятого, а сейчас восьмой час. Он не знает, что Симона два-три раза в неделю заходит к двоюродной сестренке поиграть.
В кухне, где трубка дневного света на желтом потолке освещает голубые стены, где властвуют белые боги домашнего очага -- холодильник, стиральная машина, колонка для подогрева воды, -- в этой кухне, где он трудился столько дней, отодвигая перегородку, меняя плиту, оборудуя стенные шкафы, соскабливая пятна сырости с потолка, перекрашивая стены, Луи уже не чувствует себя как дома.
В дальней комнате, которую он, приспособив под гостиную, оклеил по совету журнала "Эль" разными обоями веселых тонов, Симона включила прямоугольное око телевизора.
-- Который час, папа?
-- Восьмой.
-- Хорошо. Значит, продолжения "Литературной передачи" еще не было. Где газета?
-- Газета? Не знаю.
-- А программа телепередач?
-- Не знаю.
-- Ничегошеньки ты не знаешь.
Он не осаживает ее за грубость. Совершенно верно, он мало что знает об их жизни. Симона выросла, окрепла. Сколько ей лет? Что за глупость! Неужели он не помнит? Он хотел бы ее спросить. Но не решается. Ах да, девять. Он с ней робеет. Боится показаться еще более чужим, чем на самом деле. Мари под душем, Симона, похожая на мать своей уже формирующейся фигуркой, квартира, где для него нет места, -- все застигает его врасплох, все непривычно сместилось, живет своей, обособленной жизнью.
Снова звонок. Симона бежит открывать.
-- А-а! Это ты!
-- А кто же еще? Папа римский?.. Мама! Мама! -- кричит Жан-Жак.
Увидев посреди кухни отца, он удивляется:
-- А-а, пап, ты уже дома!
Все как один удивляются -- Мари, Симона, Жан-Жак.
