Она улыбнулась и спросила:
– Доктор Брайс?
– Да. – Он не мог вспомнить, как ее зовут, хотя однажды Ньютон обратился к ней по имени в его присутствии. Каких только шуточек не отпускали лаборанты насчет отношений Ньютона с этой женщиной! – Проходите, согрейтесь.
– Спасибо. – Она с немного виноватым видом прошмыгнула внутрь и закрыла за собой дверь. – Меня прислал мистер Ньютон.
– Вот как? – Он провел ее к камину. – Вам стоило одеться потеплее.
Гостья, кажется, вспыхнула – или, возможно, ее щеки просто раскраснелись на холоде.
– Я не часто выхожу из дому.
Он помог ей снять плащ, и женщина сразу склонилась над камином, стараясь согреть озябшие руки. Брайс уселся и задумчиво смотрел на нее, ожидая разъяснения причин визита. Нет, она вовсе не была так уж непривлекательна – полные губы, черные волосы, крепкое тело под простым синим платьем. Примерно его сверстница и, как он сам, одевается несколько старомодно. Она была не накрашена, но ей, раскрасневшейся с холода, макияж и не требовался. Грудь тяжелая, как у крестьянок в советских пропагандистских фильмах; у женщины был бы монументальный облик «Матери-земли», если бы не робость, виноватые глаза, простонародные манеры и вульгарный говор. Руки под короткими рукавами платья покрывал шелковистый черный пушок. Брайсу это понравилось – как и то, что она не выщипывает брови.
Гостья выпрямилась и улыбнулась уже более непринужденно:
– Не то, что настоящий огонь.
Брайс не сразу сообразил, что она имеет в виду. Потом, глянув на раскалившуюся докрасна спираль в камине, кивнул:
– Да, конечно… Может, присядете?
Она села в кресло напротив, откинулась на спинку и положила ноги на тахту.
– И дымком не пахнет, – задумчиво проговорила она. – Я выросла на ферме и до сих пор помню огонь в камине, когда утром я скакала по комнате, пытаясь одеться. Я клала одежду на камин и вставала к нему спиной, чтобы согреться. Прекрасно помню, как пахнет настоящий огонь. Но я не нюхала дым уже… страшно сказать… лет двадцать.
– Я тоже, – сказал Брайс.
– Ничто уже не пахнет так хорошо, как раньше. Даже кофе, который теперь делают. А многое стало вообще без запаха.
– Кстати, как насчет чашечки? Кофе?
– Это можно, – сказала она. – Хотите, я сама приготовлю?
– Нет, я принесу. – Он допил остатки кофе и встал. – Я все равно собирался сделать себе еще.
Брайс отправился на кухню и бросил в две чашки кофейные таблетки, которые только и остались в продаже с тех пор, как страна разорвала отношения с Бразилией. Он принес кофе на подносе и получил в награду приятную улыбку. Женщина наслаждалась уютом, как старая добродушная собака, которой не отравляют жизнь ни гордость, ни философия.
