— Юзек, деточка, что случилось? Почему ты не пошел домой? Уж не заболел ли ты? Скажи маме, что у тебя болит, — и она приложила ладонь ко лбу сына, проверяя, нет ли у него жара.
Юзек украдкой посматривал на Юзефа — он не знал, что сказать маме, когда она начнет его расспрашивать, почему он плакал. Пока он только сказал:
— Живот у меня побаливает и тошнит, — а сказал он так потому, что увидел цветную капусту.
— Пойдем, — сказала Рахиль. — Я уложу тебя в постель и измерю температуру. А если это, не приведи Господь, дизентерия? Тьфу!.. Тьфу!.. Типун мне на язык, как бы я беду не накликала!
Тогда Юзеф встал, вежливо поклонился, снимая шляпу, и сказал как мог любезнее, однако очень решительно:
— Прошу прощения, уважаемая пани, я был невольным свидетелем неприятного инцидента в школе, где учится ваш сын. Хенек Мазуркевич побил Юзека и обозвал его нецензурными словами.
Рахиль, несколько смущенная вмешательством элегантного господина, не поняла, что значит «нецензурными», но, хотя она и была простая женщина, сразу обо всем догадалась.
— Бог ты мой! — воскликнула она. — Когда наконец этот гойский поганец оставит моего ребенка в покое? — И Юзеку: — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты держался от него подальше, за три версты обходил. А ты меня не слушаешь — и вот видишь, видишь! А ведь я тебя так просила! Он же тебя калекой сделает! Боже мой, Боже, что за времена настали, за что ты меня покарал?
Юзек помалкивал, а большой Юзеф продолжал:
— Я считаю, что нельзя оставить без последствий хулиганство младшего Мазуркевича. Его следует примерно наказать и…
Тут Юзеф заметил перепуганное лицо Юзека, вспомнил про историю с биографией и оборвал себя на полуслове. Он хотел даже попрощаться с Рахилью и поскорее отправиться в Союз, чтобы спросить у Вполне Приличной Секретарши, не звонил ли туда майор Мазуркевич, но не мог сойти с места. Ему стало очень жалко Рахиль, которая опечалилась и беспомощно развела руками.
— Странный вы человек, — прошептала она. — Вы говорите «наказать», но кто же послушает меня, простую еврейку? Такая уж у меня, видно, судьба…
Юзеф заметил слезы у нее на глазах. Ему сделалось еще сильнее жаль Рахиль, и он сказал:
— Я вам помогу. Я сам поговорю с этими Мазуркевичами.
Он едва проговорил это, как начал сердиться на самого себя за данное обещание, но было уже поздно.
Рахиль подняла опущенную голову и, глядя на него с надеждой, прошептала:
— Спасибо, большое вам спасибо…
Втроем они пошли в серый дом: Рахиль с одной стороны, Юзеф с другой, а маленький Юзек посерединке.
