Когда лифт наконец остановился, он, задыхаясь, выдавил из себя слова благодарности.
Гаал вышел на открытую террасу, залитую таким ярким светом, что пришлось зажмурить глаза. Незнакомец, который помог ему в лифте, не отставал от него ни на шаг.
— Здесь много кресел, — любезно заметил незнакомец.
— И в самом деле, — ответил Гаал, отдышавшись. Он машинально уже было направился к ним, но затем остановился.
— Если не возражаете, я минутку постою у перил, я бы хотел чуть-чуть посмотреть, — сказал он.
Незнакомец добродушно махнул рукой в знак согласия, и Гаал, перегнувшись через перила, доходившие ему до груди, увлеченно стал рассматривать открывшийся ему пейзаж.
Земли не было видно. Она была полностью застроена людьми. Сооружения одно сложнее другого. Повсюду до горизонта один лишь металл, серого или почти серого цвета. Гаал знал, что металл покрывает сушу. И все это застыло в неподвижности, лишь несколько прогулочных аэромобилей неторопливо скользили по небу; настоящий же транспорт, перевозивший миллиарды людей, скрывался под этим металлическим покрытием, своего рода кожей планеты.
Не было видно и земли: ни земли, ни зелени, ни каких-либо живых существ, кроме людей. Он смутно припоминал, что находящийся на Транторе Императорский Дворец, расположен посреди участка настоящей зелени в сто квадратных миль, засаженного деревьями и цветами всех цветов радуги — оазиса среди металлической пустыни, — но с обзорной башни его видно не было. Дворец мог находиться и в десяти тысячах километров от «Луксора», где именно, Гаал не знал.
Он должен отправиться на экскурсию как можно скорее!
Гаал громко вздохнул и уже окончательно убедился, что в конце концов очутился на Транторе, на планете, являвшейся центром Галактики и штаб-квартирой человеческой расы. Он не знал, что у планеты есть свои слабые места. Он не видел, как приземляются корабли с продовольствием. Он и понятия не имел, как велика зависимость сорока миллиардов людей, проживавших на Транторе, от остальной Галактики. Он знал только о величайшем из деяний человечества, о полном и чуть ли не окончательном покорении мира, совершенном людьми, чрезмерно уверовавшими в свои силы. Совершенно подавленный всем увиденным, он отошел от края площадки. Человек, который помог ему в лифте, жестом пригласил сесть рядом. Гаал принял его приглашение.
— Меня зовут Джеррил. Вы впервые на Транторе? — улыбаясь, спросил тот.
— Да, господин Джеррил.
— Я так и думал. Джеррил — это имя, а не фамилия. Трантор ошеломляет, если у вас поэтический склад ума. Жители Трантора никогда не приходят сюда. Им не нравится здесь. Этот пейзаж действует им на нервы.
