В трехкомнатной тюменской квартире ей на весь день хватало кухни — сидит да в окошечко поглядывает, в комнаты без нужды не ходит — чего зря ковры мозолить? Сидит в городе, а мысли далекохонько — в летней деревне. Сорвал сынок, а хотела на Петрована — Петров день, в коий отец ее распрекрасной десятки родился, сбегать на кладбище — памятник серебрянкой освежить. Только и в городе не томится бездельем — спицы одна о другую знай пощелкивают.
Под окошком городской квартиры матери на лавках подле песочницы целыми днями сидят, а детки из песка дома строят. Одни уходят, другие приходят. Люди все разные, потому Дарье Фетисовне не скучно на них выглядывать. Кто из магазина идет, к женщинам подвернет, покупки покажет — из окошка ей все видно и слышно. Глядишь, и новости узнает.
Площадка возле песочницы значительная, песочницу подолом круглой бабы накрыть хватит, а площадка голая, ни травинки на ней, в углах елки скривились — небрежно воткнули, исподними ветками, пожелтевшими от жары, прямо на Дарью Фетисовну таращатся. Тополины вон никак в рост не выйдут — мелко приживили.
Глядела-глядела Дарья Фетисовна на елки. Жалко. Скособочились, будто девки порченые. Даже раннее утро их не освежало — среднеазиатская жара уж все болотца тюменские обсушила, даже комары замертво полегли.
Утром раненько, еще не растащили с асфальта пропасть личных машин, задергушки на кухонных окнах не отдернули, вышла Дарья Фетисовна к елкам и подставила к ним батожки, прибинтовав накрепко.
— Ишь че, девки, сушь-то какая! — сказала она елкам. — Задрябнете ведь. — Пошла и принесла ведерко воды. — Пейте давайте. Катька у меня там, поди, упласталась с огородом-то, всяку мелочь полить надо! Вон чего нонче погода утворят — пекет и пекет!
Она огляделась — тополины пожухли и трава сгорела до корня. Дарья Фетисовна уж с неделю маялась, ждала дождя — по костям ломота ходила, а дождя все не было. Притомились рябины под балконом квартиры сына, запыленно серела акация, и цветочки затравленно выглядывали из-за железной загородки под окнами.
У Дарьи Фетисовны сердце от жалости сжалось, почудилось: у всего, что вокруг, губы запеклись и глаза потускнели. Ждать дождя было напрасно.
— Ох вы, миленькие мои, питеньки хотят! — всплеснула руками Дарья Фетисовна и заспешила на свой второй этаж.
Шланга в квартире не было, пришлось воду носить в ведрах. Прямо с балкона, вразлет, выливала она воду. Пока наполнялось одно ведро, она торопилась с другим на балкон.
