— Виталий немножко оговорился, — сказал он. — Абрек Заур не разбойник, а горец. За убийство русского офицера Заура объявили вне закона, он стал абреком, «отверженным». Дом его сожгли. Отца и сестру арестовали. Но сам абрек Заур неуловим. Чтобы заставить его сдаться, царские власти решили сжечь родной аул Заура.
— Аул — это вроде как деревня, — вставил Виталейко.
— Желая спасти своих земляков, Заур отдает себя в руки царских властей, — продолжал пояснять Михаил Рафаилович. — Однако перед казнью Заур успевает вскочить на лошадь и при помощи горцев скрывается…
— Не бойтесь, его не догнали, — опять добавил Виталейко. — Давай, Петруха, крутни с начала. Пусть посмотрят ребятишки, а то пробегали…
Киномеханик и сам понял, что надо крутить картину с начала, и уже успел перемотать ленту.
— Внимание, начинаем! — сказал, подняв руку, Виталейко.
Теперь мы уже смотрели без боязни.
По окончании, распаренные от жары, возбужденные увиденным, ребятишки выбежали на улицу. Вытирая шапкой катившийся с лица пот, мы с Колей побежали домой, не дожидаясь взрослых.
У спуска на реку остановились, обмотали концы батожков берестяными хрустящими завитушками, подожгли их и бегом побежали по реке — здесь было самое, казалось нам, волчье место. Еще бы не быть тут волчьему: над рекой нависали угрюмые Кринки, по склону их рос густой ольховник. В этих зарослях, рассказывали, и жили волки, не раз будто бы перебегали они реку, наведываясь в деревню за поживой. Здесь Виталейко и видел волчьи следы величиной по шапке.
Дома не было конца нашим рассказам. Хотя в картине я мало чего понял, но, конечно, запомнил, как летели на нас всадники на конях, как храбро сражались они, и среди них был самый главный абрек Заур… Бабушка удивлялась, недоумевала:
— Неужто живые? Как же они в класс-то вошли?
— Ты понимаешь, это же картины, — старался, как мог, пояснить я.
— Так кони-то, говоришь, живые… и люди…
— Не живые, а вроде бы живые… двигаются. В следующий раз сходи и ты…
Ночью мне не спалось. А если и засну, все равно вижу всадников в лохматых шапках. Назавтра утром бабушка жаловалась матери, что я вскакивал и кричал что-то.
— Уж не заболел ли?
— С чего болеть-то… — ответил я и снова начал рассказывать о людях в лохматых шапках, скакавших на конях. И среди них — абрек Заур. Это главный герой…
34
Зимой бабушка где-то прослышала, что «катеринкам» больше ходу не будет. Услыхала, и на этот раз усомнилась. Принесла из своего секретного места бурачок, вывалила деньги на стол и заплакала.
