— А я-то, темная, копила, — причитала она. — Сколько ухлопала добренького, и все не к рукам куделя…
Встала, поворошила руками деньги и, покачав седой головой, взглянула на божницу, будто жалуясь.
— И ведь бумага добрая. Катерина как живая сидит, а обманула, видать, старуху, обманула…
— Теперь, бабушка, цари и катерины нам ни к чему, без них проживем, — сказал я решительно, как большой.
— Дурачо-ок! Без гармошки ведь остался. Как вот теперь? Для гармоньи твоей копила денежки.
— И без гармошки обойдусь, были бы книжки.
— Подрастешь, и гармошку запросишь. Какой же в деревне парень без гармошки? Нищий разве…
«Да, какой же парень без гармоньи, — молча согласился и я. — Вон у Оли гармонь, вся в зеркалах. Или у Костюхи…»
Гармонь, гармонь…
Снова пришла весна, теплая и скорая. Быстро оголялись поля от снега, замельтешили в небе косяки журавлей, уток. На наше озеро прилетели чайки.
Мы с отчимом, как всегда, запасали на лето дрова: пилили березовые кряжики, кололи, укладывали к погребу в поленницу. За какие-нибудь сутки-двое вспухла река, вышла из берегов. Вода кинулась к нам в курью, пошла по озерам в обход соседних деревень. Теперь за озерами по нашей курье плыли какие-то бревна, доски, разная рухлядь, подобранная полой водой с берегов.
— Возьмем-ка дубас у Оли да половим. Даровое ведь плывет, — сказал отчим и снял с головы картуз с блестящим черным козырьком. Вытер широкой ладонью с плешивой головы пот, взял топор, веревку, и мы пошли ловить «даровое».
Я сел в корму. В одной руке держал веревку с петлей на конце, в другой — молоток. Длинным шестом отчим отталкивался от берега и направлял дубас к плывущим навстречу бревнам. Я цеплялся багром за бревно, подводил к дубасу, вбивал в конец гвоздик, нацеплял веревку и тянул его за собой. Так мы с отчимом натаскали на берег много ничейных бревен. Мы уже заканчивали работу и собирались идти домой, как отчим крикнул:
— Лодка плывет!
Он направил дубас наперерез лодке и, зацепив ее багром, потянул к берегу. Чтобы уберечь лодку, мы завели ее в лог под черемухи, где еще держалась вода.
— Обсохнет, перевернем вверх дном, просмолим днище и будем ловить рыбу.
Когда вода ушла, мы с отчимом пошли к лодке. Перевернули ее и прочитали на борту слово «Заруба», написанное красной краской.
— Смотри-ка, Яшки Зарубы лодка-то, — сказал отчим. — Придется отдавать ему.
Дома стали возражать: зачем же отдавать лодку? Должен хранить. А раз не ухранил, прощайся.
— Нет, так рассуждать нельзя, — ответил отчим. — Заруба наш сосед. В десяти верстах живет. Как же так… Для него лодка — главная статья в жизни… Лодка да гармонь.
