Одна из них называлась «Лампа Алладина». Кто такой Алладин, я, конечно, и понятия не имел. Эта книга, говорила мне мать, ценная, и просила беречь ее, не давала в ней малевать. В книге этой были красочные картинки, даже одна под бумажной «мережкой». А на мережке той был нарисован чайник. Возьмешь за крышку, потянешь вверх, мережка раскрывается, а под ней виднеется богатый диван, как у дяди Вани, а на диване том сидит в окружении слуг какой-то человек в дорогом балахоне, в шапке с кисточкой на макушке. Я всматривался в человека. «Кто же такой? Не похож на купавских мужиков. Может, царь, или какой другой богач?» Тетя Аня сказала, что это принц. Вторую книжку, старенькую и потрепанную, с картинками, раскрашенными мной цветным карандашом, который подарил отчим, Аня взяла для меня.
— Вот тебе сказки, — сказала она.
— А какой бабушки? — спросил я, так как был уверен, что сказки рассказывают только бабушки, как моя.
— Сказки Гримм, — улыбаясь, ответила тетя Аня, и начала читать о храбром портняжке.
«Сказки бабушки Гриммы» — так назвал я эту книжку — мне сразу пришлись по душе.
На первой странице встретилось незнакомое слово «варенье». Тетя Аня пробовала объяснить, но я никак не мог уразуметь, так как никогда не ел варенья. Подошла мать и сказала:
— Какой ты беспонятный, это же сладкий кисель с ягодками.
С тех пор я долго считал, что кисель и варенье — одно и то же, но почему-то мы свой кисель не намазывали на хлеб, как делал портняжка, а хлебали его ложкой.
Когда храбрый портняжка стал бить суконным лоскутом мух и побил семерых одним махом, тут я совсем развеселился. А тот портняжка расхрабрился и, чтобы прославить себя, бросил все и пошел по белу свету. Встретился он с великаном, который сжимал в руке камень так, что из него текла вода. И хотя великан был силачом и хвалился своей непомерной силой, но все равно храбрый портняжка обвел его вокруг пальца. А потом даже обдурил короля и взял в жены его дочь. Все это меня не на шутку занимало, и я завидовал ловкости портняжки.
Сказку о храбром портняжке тетя Аня читала мне почти каждый день. Еще читала она про бременских музыкантов.
Так у меня появилась в доме новая сказочница — бабушка Гримма. Когда я научился читать сам, частенько эту книжку клал к себе под подушку и думал: хорошо бы мне все запомнить до единого слова.
Как-то мать сказала, что нашей гостейке скучно одной, не пригласить ли к нам девушек посидеть вечерком. Такие сходки назывались посиделками. Я обрадовался и захлопал в ладоши. Только бабушка была не особенно рада: зачем, мол, звать-то, только избу выстудят.
