Но он не мог. Шаг за шагом.
Черт!
Это очень трудно.
– Хантер?
– Я просто не хочу быть тем парнем.
– Каким парнем? – спросила она, шагнув к нему.
Он заметил, что прядь ее волос коснулась губ. Ему захотелось дотронуться до нее. Но он знал, что, если сделает это, не сможет остановиться.
– Тем, которым вы меня считаете, – пояснил он. – Плохишом-игроком НФЛ, меняющим женщин каждую неделю. Я хочу быть чем-то большим.
– Ну, этот футболист, плохой парень, возможно, не был бы здесь со мной. Все изме нилось. Должно быть, вам трудно поднять забрало…
– Трудно. И я хочу кое-что от вас, Феррин. Несмотря на деньги моей семьи и то обстоятельство, что я родился с серебряной ложкой во рту, я не из тех, кто гнушается использовать любые средства для достижения цели. Но я не уверен, что могу устоять против такого искушения, как вы.
– Я искушение?
– Черт возьми, женщина!
– Простите, я не собираюсь извиняться за это. Я не из тех женщин, которые искушают мужчину и вызывают в нем желание стать лучше.
– Мне трудно в это поверить.
– Я незаметная, Хантер!
– Неправда!
Хантер проснулся при ярком дневном свете один в своей кровати и пожалел, что не привел Феррин с собой прошлой ночью. С досадой повернулся, ударил кулаком по лежавшей рядом подушке и заставил себя встать.
Он составлял план в уме. Но прежде всего Хантер лег на пол и сделал пятьдесят отжиманий. Отец говорил, что оставаться целеустремленным – единственный способ пережить трагедию. Именно так семья отзывалась на смерть Стейши. Он знал, что родные желают ему только добра.
Они считали, что Хантер и Кинг должны оставить все это в прошлом. Но друзья знали, что не могут.
Он закончил отжиматься. Оделся для пробежки и набрал номер Кинга, когда спускался вниз.
– Приятель, что-то ты рано!
– Но я знаю, что Коннор уже поднял тебя.
Сыну Кинга было два года, поэтому он вставал на рассвете. Иногда он будил даже Хантера, имевшего честь быть его крестным. Кингсли много путешествовал, поэтому Коннор научился набирать на айпаде номер Хантера и считал, что может звонить ему в любое время, чтобы рассказать, какую историю ему прочитали на ночь и какую штуку он видел в ночном небе.
– Так и есть. Именно поэтому я жалуюсь. Только сейчас сплавил его к товарищу по играм и мы с Габи наконец остались одни.
– Прости, старина, – рассмеялся Хантер. – Буду краток. У тренера было два сердечных приступа и удар. Он почти не говорил со мной и не дал разрешения порыться в его вещах. Я зашел с другой стороны.
