Прибывшие на сибирскую службу поморы должны были явиться в канцелярию воеводы. В просторной избе, заставленной рабочими столами и сундуками с бумагами, трудились подьячие. Один из них, сухопарый долговязый мужик с реденькой клочковатой бородкой, принял у Семёна и Алексы грамотки, читать их не стал и отложил в сторонку. Как ни странно, оказалась грамотка и у Корнея, названного Корнеем Кольчугиным, сыном Герасимовым. Что-то заинтересовало подьячего, и он спросил пытливо:
— Кто подписал грамотку-то?
— Читай, коли грамотен.
— Там написано — за Кемского тиуна подьячий воеводы города...
— Всё правильно.
— Постой, постой. Кемь на Белом море. Кемская волость, я слышал, Соловецкому монастырю пожалована. Не из беглых ли ты монастырских крестьян, Корней?
— Эй ты, серость необразованная, чернильная твоя душонка...
— Но, но. Ты не очень-то... За неуважение к властям можно и в острог угодить.
— Так ведь знать надо. Кемь и впрямь на Белом море. А то Кема, река, что в Белоозеро впадает. Когда-то эти владения кемских князей были.
— Почему тиун грамотку не подписал?
— На богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь отправился. Вот я и в канцелярию белозерского воеводы обратился. Видишь, подпись его подьячего.
— А не врёшь?
— А зачем мне врать?
А два убогих мужичонка, тот, который был побит за кражу котомки с харчишками, и другой, переминались с ноги на ногу и что-то бессвязно лепетали.
— Где наконец ваши грамотки? — нетерпеливо прикрикнул на них подьячий.
— Так ведь... Вот какая оказия.
Семёну стало жаль убогих, и он высказался:
— Могу поручиться за обоих. Служили у купца Воскобойникова. Встречал их в Архангельске. Мужики характера кроткого, работящи.
— Откуда тебе это знамо?
— Сам служил у Воскобойникова. На коче его в Мангазею плавал. Купец предлагал остаться у него на службе.
— Можешь не продолжать. Знаем, кто такой Воскобойников. Знатный гость.
— Что делали у купца? — спросил подьячий у мужичков.
— Всякое по хозяйству приходилось, — заговорил, оживившись, побитый. — Истопниками были, двор убирали.
— Ладно, ладно, — остановил его подьячий. — Ты ещё расскажи нам, как нужники у купца чистил.
— Чистил однажды, батюшка. Было такое дело.
— Где же ваши грамотки? — повторил настойчиво свой вопрос подьячий.
— Да вот такое нехорошее дело получилось, дьяче... Устали в дороге, присели на краешек саней и задремали... Я и выронил берестяной короб. А в нём была грамотка и моя, и спутника моего. Может, кто и подобрал короб. Верно я говорю?
