Не это нужно было Каре. Что пишут в книге, она и сама знает.
— И мир был настолько жесток, что согласился принять эту жертву. Нужно ли спасать такой мир?
— Боюсь, на твой вопрос нет ответа, — Лидия все-таки хотела вернуться к делу, по которому пришла: — Так что с даром? Времени остается мало…
Мало! Его почти не осталось. На мгновение Каре стало страшно. Но только на мгновение. Недрогнувшим голосом она ответила:
— Объяви гулянья дня на три. Придумай сама, что это будет: праздник урожая или что там у нас может быть. Заплати артистам, всем, которых найдешь, пусть веселят народ. Ярмарку устрой. Ну да ты лучше меня знаешь.
Но Лидия не унималась:
— А кто пойдет к стражу?
— Об этом не беспокойся. Я все решу сама.
* * *
Кара спускалась в подземелье одна. Никакой торжественности и ритуальности, никаких особых приготовлений. Разве что она час провела перед зеркалом да выбрала самый красивый свой наряд. Она уселась на ритуальный камень, к которому еще год назад была прикована, и погрузилась в раздумья. Впрочем, долго размышлять у нее не получилось. С грохотом отворилась дверь. И Кара, словно лепесток, подхваченный ветром, скользнула в открывшуюся темноту.
Она спустилась по знакомым уже ступеням и принялась ждать. Он появился почти сразу. Она почувствовала его присутствие, и сердце наполнилось радостью. Несмотря ни на что.
— Тебя не должно быть здесь. В договоре сказано: «Раз в год в подземелье должна входить дева, чье лоно не знало мужчин»…
— Я знаю. Хитрая Ванда умудрилась обмануть тебя. Дважды обмануть, но не нарушить его. А я нарушила. Это значит — договор недействителен больше, и ты свободен. Отправляйся туда, куда хочешь. Ты не должен тут оставаться…
На Кару пахнуло гневом. Настоящим гневом. Вот это новости! Уж чего-чего, а этой эмоции она ни разу от него не слышала и даже не ожидала.
— Да ты сама хоть читала этот договор?!
Кара кивнула:
— Целый год. Читала и перечитывала. Всматривалась в каждое слово. Выучила наизусть. Даже то, чтобы было написано самыми маленькими буквами.
«Тот, кто первый осмелится нарушить договор, умрет в тот же день до захода солнца».
— Ты знала, — прошелестел он у самого уха.
Она не стала спорить. Протянула руки — туда, в темноту.
— У нас есть время до захода солнца, не будем его терять. Я ждала тебя целый год.
Она услышала его горечь, но не убрала протянутых рук. И мягкий туман подхватил ее, обнял — и она будто растворилась в его страстных ласках и в ощущении, что самое правильное, что она могла сделать со своей жизнью — это обменять ее на его свободу.
