Ванда фурией влетела в ее комнату:
— У нас пропала девушка. Мия. Со вчерашнего дня ее никто не видел.
Старшая подозрительно оглядывала комнату. Задержала взгляд на кровати. Неужели решит заглянуть, не прячется ли под нею девчонка? Ползающая по полу жрица — такого стены храма еще наверняка не видели! Но под кровать Ванда не полезла, лишь уставилась гневным взглядом в глаза Кары.
Та пожала плечами.
— Ты так внимательна к своим воспитанницам. Удивляюсь, что они все ещё не разбежались.
Кажется, Ванда решила никак не реагировать на ее выпады. Во всяком случае, никакого «Что ты себе позволяешь?!» и в этот раз не последовало.
— Девушки говорят, что видели, как вы шушукаетесь.
— И что? Разве ты запрещала мне разговаривать с другими?
Кара и сама не могла понять, почему дерзит. Её выдержки с лихвой хватило бы на то, чтобы демонстрировать покорность до самого конца. Но она не хотела. Старшая стала слишком малозначительной, слишком ничтожной.
Несколько лет подряд она считала эту женщину исключительной, ловила каждое ее слово. Неужели дело только в том, что теперь она не может простить Ванде свое разочарование?
Впрочем, какая разница, меньше всего на свете ей сейчас следовало забивать голову ерундой. Главное — Кара получит свое зелье. Чутье подсказывало: вряд ли синеглазая колдунья станет ее обманывать.
* * *
Когда — то Кара была ещё совсем юна, любознательна и общительна. Каждый день в храме приносил ей массу открытий, которыми она щедро делилась с другими воспитанницами, такими же счастливицами, как и она.
Им же и задавала вопросы, которых возникало немало.
Например:
— А чего на самом деле хочет чудовище?
— А ты спустись и спроси! — воспитанницы дружно рассмеялись.
Но было в их веселье что-то ненатуральное. Кара всегда чувствовала такие вещи.
— Может, и спущусь, — с вызовом ответила она. — А может, и ты спустишься!
Она в упор посмотрела на девушку, что смеялась громче всех. И смех застыл в ее горле, а на лице отразился испуг.
— Нет, ну правда. Ритуал какой-то неправильный. Если чудовищу нужны девственницы, то зачем перед самым входом в подземелье им пить зелье и принимать мужчин? А если ему нужны похоть и сладострастие, то зачем отправлять туда неопытных девиц? Лучше уж подыскивать изощренных любовниц в веселых домах.
Ей никто тогда ничего не сказал. Молча разошлись, опасливо поглядывая на слишком любопытную воспитанницу. А вот Ванде кто — то сказал, и в тот же вечер суровая жрица позвала ее к себе.
