Этот поток мыслей прервал кулак, прилетевший Мэддоксу в нос. От удара его голову мотнуло в сторону, висок взорвался болью – градус клокотавшей внутри ярости спал. Ушло и возбуждение. Мэддокс недоуменно заморгал и хмуро воззрился на Аэрона:
– За что?
– Ты был уже не ты, тобой овладел Насилие, – ответил Люсьен, устало мотнув головой. – Еще немного – и ты бы на нас бросился.
– Возьми себя в руки, парень! – раздраженно воскликнул Аэрон. – Ты как дамоклов меч, который того и гляди упадет и поотрубает нам голову.
– Забавно слышать это из твоих уст, – сухо сказал Мэддокс, подумав, что, может, он время от времени и кидается на людей, ослепленный ничем не спровоцированной злобой, но Аэрон от него недалеко ушел: охватывавшая его жажда возмездия не знала границ, и он мог вырезать зараз тучу людей.
– Где сейчас девушка? – спросил Люсьен.
Первым побуждением Мэддокса было не отвечать – ведь они могут пойти к ней. Но потом все же произнес:
– У меня в комнате.
В его тоне было отчетливое предостережение: «Пойдете к ней – будете иметь дело с Насилием».
– Ты что, оставил ее в комнате одну? – спросил Аэрон, его раздражение еще больше усилилось, и он принялся выразительно жестикулировать. – Может, дадим ей нож, выстроимся в линию, и пусть зарежет нас всех по очереди?
– Я ее запер. От нее не будет неприятностей.
– А если она вскрыла замок, – сказал Люсьен, массируя шею, – и в эту самую минуту впускает в крепость охотников?
– Нет. Я убил их.
– Могли быть другие.
Люсьен был прав, и Мэддокс это прекрасно знал. Он крепко стиснул зубы, на его мощной челюсти заходили желваки.
– Я пойду и удостоверюсь, что она по-прежнему в спальне и одна, – сказал он и резво развернулся.
– Я иду с тобой, – отозвался Аэрон не терпящим возражений тоном и поравнялся с ним.
Люсьен тоже пошел следом.
Мэддокс чуть не бежал. Если Эшлин сбежала и пустила в замок охотников, воины устроят охоту за ее головой, и он не знал, как в этом случае поведет себя сам. В сущности, каждая клеточка в его теле вопила о потребности защитить ее, какими бы ни были ее истинные намерения. «Я? Буду ее защитником? – недоуменно переспросил он самого себя, и кровь у него в жилах от этой мысли воспламенилась. – Когда (если!) она совершит преступление, – думал он, – смогу ли я сделать то, что должен?» У него не было ответа на этот вопрос. Мэддоксу хотелось верить в это, но…
Они повернули за угол. Три пары ног ступали тяжело и решительно, и, усиленные эхом, их шаги сливались в некое подобие барабанного боя, какой обычно звучит перед жаркой битвой. Краем глаза Мэддокс заметил, как Аэрон слегка дернул руками, после чего в каждой из его ладоней оказалось зажато по небольшому клинку. Значит, во время драки, мелькнуло в голове у Мэддокса, демон не за хватил власть над сознанием Аэрона. В противном случае от него, Мэддокса, осталась бы лишь кучка лоскутов. Он ощутил укол вины. «Неужели Аэрон дрался со мной только для того, чтобы помочь мне?» – подумал он.
