– Мы подумали, что ночь в камере без еды и одеял развяжет ей язык, – спокойно, без намека на раскаяние ответил Люсьен.
Мэддокс напрягся, в нем поднялась злость. Впрочем, что он с радостью отметил про себя, это была не лютая слепая ярость, которая делала его опасным для окружающих, а самое обычное человеческое раздражение.
– Я просил тебя о двух вещах, – повысил он голос, – всего о двух. Ты не выполнил ни того ни другого.
– Ты просил, чтобы мы ее не убивали, и ты хотел, чтобы ее никто не трогал. Она жива и вся в твоем распоряжении, – возразил Люсьен.
Мэддокс понимал, что друг прав. «Но вы напугали и заморозили ее до полусмерти. Такую маленькую, такую хрупкую», – подумал он, и эта мысль ранила сильнее, чем унизанные перстнями кулаки Аэрона.
– Я не мог проследить, чтобы у нее было все необходимое. Об этом должны были позаботиться вы, – упрекнул Мэддокс, которого всегда бесило, что с наступлением полуночи он утрачивает всякую связь с реальностью: не знает, что делается в замке, и не может защитить себя и близких ему людей. На крепость могли напасть охотники, сжечь ее дотла, а обитателей вырезать. Эшлин могла предать его и впустить охотников внутрь. Да и сама девушка не была в безопасности – ее могли убить, а он даже не узнал бы об этом.
– Слушай, к черту твою женщину, нам всем сейчас не до нее, – сказал Люсьен. – Очень многое произошло с тех пор, как ты в последний раз умер…
«К черту Эшлин?!» Мэддокс исторг страшный рык, в котором потонуло окончание фразы.
– Если она простудится… – пригрозил он, и демон вновь пробудился, приготовившись к войне.
В глазах Мэддокса мелькнула угроза, а затем они налились черным. «Убей его! Он хочет забрать то, что по праву принадлежит тебе!» – скомандовал Насилие. «Да, я должен убить», – пронеслось в голове воина. Кровь у него в жилах закипела, кожа туго обтянула выступившие резче кости.
– Он тебя не слушает, – обратился к Люсьену Аэрон, и у него под глазом дернулась мышца. Он с силой тряхнул Мэддокса за плечи в попытке, пока это еще возможно, вернуть его к реальности. – Ты меня слушаешь?
– Да, – выдавил из себя Мэддокс.
– Сколько ты планируешь держать девушку в замке?
– Сколько понадобится, – уклончиво ответил он.
Держать ее в крепости было опасно. Для нее самой. Для него. Для других Владык. Мэддокс все это прекрасно понимал, но отпускать ее не собирался. Слишком уж заманчивыми казались ему удовольствия, которые сулило ее тело, и все остальные доводы и соображения меркли на их фоне. «Какова она в постели? – спрашивал себя он. – Страстная ли она любовница? Будет ли она в экстазе выкрикивать мое имя? Просить, чтобы я не останавливался?»
