С того момента, как Джеффри помахал коллегам на прощание и направил свой корабль к Солнцу, минуло два дня. За это время Джейкоб успел пережить массу радостей и разочарований, так что дни, несомненно, выдались насыщенные.
Вчера он осматривал меркурианские шахты. В огромных выдолбленных пещерах к северу от базы взору Джейкоба предстали внушительные слоистые напластования, покрытые гладкой переливчатой коркой, поразившие его своей красотой. Он с благоговейным трепетом наблюдал, как похожие на букашек машины и рабочие со всех сторон вгрызаются в творение природы. Пережитое изумление, вероятно, уже никогда не изгладится из его памяти… а изумляли тут сразу две вещи: великолепие бескрайнего поля застывшей лавы и дерзость крохотных людишек, посмевших потревожить вековой покой горных пород ради скрываемых ими сокровищ.
Не меньше удовольствия доставил ему и вечер в компании Хелен де Сильвы. Парочка расположилась у нее в гостиной, комендант откупорила бутылку инопланетного бренди, стоимость которого Джейкоб даже не отважился себе представить, и предложила выпить.
Прошло всего несколько часов, а Хелен уже покорила его своим остроумием, широтой интересов и очаровательно старомодным кокетством. Они обменялись кое-какими историями не первостепенной важности, по негласному уговору приберегая самое главное на потом. Джейкоб поведал Хелен, к ее вящему удовольствию, о своей работе с Макакаи, объяснил, как ему удалось – гипнозом, подкупом (позволив ей вдоволь тешиться с китами-манипуляторами и тому подобными «игрушками») и лаской – убедить юную дельфиниху сосредоточиться на абстрактном мышлении, присущем людям, вместо распространенного среди китообразных Сновидения (или в дополнение к нему).
Он описал и то, как люди, в свою очередь, мало-помалу начали раскрывать механизмы китовых Сновидений. На помощь пришла философия индейцев хопи и австралийских аборигенов, позволившая перевести абсолютно чуждый способ мировосприятия дельфинов в систему понятий, хоть сколько-нибудь доступную для человеческого мозга.
Хелен де Сильва оказалась идеальной слушательницей: в ее обществе не приходилось подбирать слова, они сами лились рекой. Когда рассказ Джейкоба подошел к концу, по лицу собеседницы было заметно, что она осталась довольна. В качестве ответного жеста комендант поведала ему историю о темной звезде, от которой волосы у него едва не встали дыбом.
О «Калипсо» она отзывалась с такой теплотой, будто корабль заменил ей сразу и мать, и ребенка, и возлюбленного. Корабль был ее домом, а экипаж – семьей всего каких-то три года, если считать в субъективном времени, но по возвращении на Землю они стали для нее ниточкой, связывающей ее с прошлым. Из тех, кто оставался на Земле, когда Хелен отправилась в свое первое космическое путешествие, до возвращения «Калипсо» дожили лишь самые юные. И все они теперь были глубокими стариками.
