Однако же осторожность была загнана в глухой угол любопытством. И подобно детям, Аркадия влекло к входам в каменоломни. Он сперва подошел к камню, лежащему у подошвы отвала, затем — ко входу в пещеру, в котором неярко, но вполне отчетливо горел свет.
С земли он подобрал увесистый кусок известняка, воображая, как оглушит выскочившего из темноты лазутчика.
Но спутав планы и мысли, в пещере грохнули выстрелы: сначала один! Аркадию показалось, будто саданули из пушки — столь неожидан он был. После — сразу три. Эхо оглушило, еще долго каталось по пещерам, гремело под ногами, но затихло.
Юноша попятился назад. Но, сделав несколько шагов назад, остановился, прижавшись к стене тоннеля. В ушах еще звенело, но слух, кажется, почти восстановился.
Аркадий ожидал крика, призывов о помощи, торжествующих воплей, но не тишины. Однако последовала именно она.
Кокотеевские каменоломни приняли очередную жертву и засыпали. Свет в глубине пещер все же еще жил, но стал едва заметен. Еще будто слышались неторопливые шаги.
— Эй?
Шаги остановились.
— Арсений Петрович? — полукрикнул Аркадий. — Все ли хорошо?…
Молчание было ответом.
В голову просто не приходила мысль, что штабс-ротмистр, изловивший наверняка множество шпионов, может быть повержен в кратком бою. Наверное, противники затаились и офицеру нужна помощь.
— Арсений Петрович?
Снова шаги, но торопливые, неровные, удаляющиеся. После них — тишина, той основательной крепости, которая бывает лишь под землей. Лишь стук сердца, шелест дыхания, да где-то далеко послышалось, как осыпается пустая порода.
— Арсений Петрович! — крик стал эхом, многократно отразился, умножился, и обрушился на юношу. В этой звуковой смеси он даже не узнал свой голос.
Что делать? Спешить за помощью? Даже если бежать в Кокотеевку, если удастся поднять мужиков, быстрей чем за полчаса не обернуться. А что он скажет мужикам? Что у них под боком английский шпион? Хорошо, если не поколотят…
Но пока он так раздумывал, ноги сами несли его вперед. Он понимал, что там опасно, что ничего хорошего быть не может, однако же шагал вперед. А что тут такого — он же в темноте, без огня, его не заметят. На мгновение он оглянулся назад — вход, освещенный скупым ночным светом был вполне различим и казался близким. Если что — он успеет убежать, — успокаивал Аркадий себя.
Туннель повернул, и юноша оказался в крохотной комнатенке, в которой сходилось четыре штрека. В углу комнаты лежала та самая воровская лампа штаб-ротмистра. Удивительно, что от падения она не потухла или же наоборот — не разлилось масло, не вспыхнуло ярким пламенем.
