– И тебя! – Джорджоне с улыбкой кивнул, не переставая напевать, и склонился к струнам, подбирая созвучие.
* * *
Иногда Тициан забывал о своем благоговении перед Джорджоне. Они трудились, дружили и веселились как равные. Рядом с Дзордзи Тициан не думал о своем необщительном, как ему раньше казалось, характере. Теперь, если это не мешало работе, он принимал участие в вечеринках в мастерской, на них приходило много народа: нобили, художники, музыканты, известные куртизанки. Но чаще ужинали вчетвером, смеялись и болтали вместе с Виолантой и Маддаленой. Оказалось, что подруга Дзордзи тоже хорошо поет печальные и веселые песни, иногда подыгрывая себе на флейте. Тициан мало пил вина, помня о том, что наутро ни свет ни заря надо отправляться к стенам Подворья, но тем не менее постепенно он становился своим в этом веселом обществе художников и музыкантов. Ночевать у Виоланты он теперь мог себе позволить редко, но зато подруга иногда оставалась с ним в мастерской. И они шутили, что, пока Таддео Контарини на войне, в его дворце сразу две Виоланты – портрет в покоях хозяина и сама модель в постели Тициана.
Теперь Тициан Вечеллио выглядел настоящим щеголем, приодевшись с первого же небольшого аванса. Он тщательно ухаживал за негустой темной бородой, но волосы стриг коротко, так удобнее было работать.
Побывал Тициан наконец и на пиру у Катерины Корнаро. Принцессу Джироламу он там, вопреки ожиданиям, не увидел. Зато сидел за столом рядом с роскошно одетой Виолантой, и остальные мужчины, Тициан заметил, завидовали ему. Виоланта на глазах у всех смотрела на него с любовью, это было очень приятно. На сей раз Катерина удостоила Тициана беседой, она сказала, что Дзордзи отзывается о нем очень лестно, как о способном и старательном художнике, как о незаменимом помощнике. Тициан в ответ сказал ей (вернее, промямлил) что-то о своей любимой книге, «Гипнэротомахии Полифила». И ему даже показалось, что Катерине понравились его слова.
Тициан был горд тем, что Дзордзи доверяет ему, он не удивился, хотя невероятно обрадовался, когда тот спросил:
– Скажи, у тебя есть свои идеи или наброски для росписи? Ты же не только мастер по материалам, но стал хорошим художником.
Тициан с готовностью принес несколько листов с эскизами, Джорджоне с обычной своей тихой улыбкой стал их рассматривать. Сам он только начал расписывать парадный фасад Подворья, нанес малую часть фрески на верхний простенок. Эскизы Джорджоне были изящны и загадочны и, в общем, Тициану нравились: там были изображены античные статуи, элементы архитектуры, некие мифические существа и символы. Но ему казалось, что настенную роспись на таком большом здании надо делать крупнее, пытаться воздействовать на зрителя активнее. Можно работать смелее, это ведь не храм!
