— Проходите, инспектор.
— Спасибо.
Ребус вошел в холл и только тут…
— А откуда вы знаете, что я инспектор?
Вандерхайд покачал головой.
— Угадал. — Он шел впереди, показывая посетителю дорогу. — Стрелял наудачу и попал в цель.
Он засмеялся надтреснутым смехом. Рассматривая то, что можно было разглядеть в темноте коридора, Ребус находил обстановку слишком безвкусной, даже для слепого хозяина. Чучело совы на запыленной тумбе, стойка для зонтиков, напоминающая слоновую ногу. Неожиданный среди убогой мебели элегантный резной столик со стопкой непрочитанных писем и радиотелефоном, привлекшим особое внимание Ребуса.
— Техника здорово шагнула вперед, не правда ли? — проговорил Вандерхайд. — Неоценимо для тех, кто частично утратил связь с внешним миром.
— О да, — ответил Ребус, и Вандерхайд открыл дверь в комнату, освещенную так же скудно, как коридор.
— Сюда, пожалуйста.
— Благодарю вас.
В затхлом воздухе пахло лекарствами. Большой уютный диван, два глубоких кресла; одна стена полностью занята застекленными книжными шкафами. На других стенах несколько скучноватых акварелей. И множество экзотических безделушек.
Широкая деревянная каминная полка была сплошь уставлена африканскими, карибскими, индийскими и китайскими статуэтками.
Вандерхайд опустился в кресло. Ребуса поразило, что в просторной комнате нет ничего лишнего: мебель специально расставлена так, чтобы помочь слепому ориентироваться.
— Этими побрякушками, инспектор, я увлекался в молодости.
— Видно, что их собиратель много путешествовал.
— Скорее, что он был весьма легкомыслен. Выпьете чаю?
— Нет, сэр, благодарю вас.
— Может быть, чего-нибудь покрепче?
— Спасибо, тоже не стоит. — Ребус улыбнулся. — Вчера вечером я хватил чуть-чуть лишку.
— Слышу по голосу, что вы улыбаетесь…
— Вы не спешите спросить, по какому поводу я вас побеспокоил, мистер Вандерхайд.
— Вы правы. Возможно, это потому, что я знаю, инспектор. Или потому, что мое терпение безгранично. Время для меня не так ценно, как для большинства людей. Поэтому я и не тороплю вас. Мне некуда спешить.
Он снова улыбнулся, устремив глаза куда-то поверх головы Ребуса. Тот молчал и слушал.
— К тому же, — продолжал Вандерхайд, — поскольку я не выхожу, почти никого не принимаю и, насколько мне известно, никогда не нарушал законов, то возможных поводов для вашего посещения остается ничтожно мало. Может быть, все-таки выпьете чаю?
— Я, наверно, помешал вашему чаепитию? — Ребус заметил, что на полу рядом с креслом Вандерхайда стоит почти пустая чашка. Посмотрев вокруг своего кресла, он увидел на потертом ковре еще одну и быстро опустил руку: дно чашки и ковер под ней были теплыми.
