— Сидела на кровати.
— Почему?
— Боялась выйти.
— Почему? — повторил Алексей Катин вопрос, но с более жесткой интонацией.
— Катя! — взмолилась Дунечка с немыслимой для обеих фамильярностью. — Скажи, чтоб он ушел.
— Алексей Кириллович, я прошу вас…
— Я должен знать, — сказал он коротко, и женщины почему-то смирились.
После молчания Катя спросила:
— Ты схватилась за стакан и бутылку, наверное, потому, что Глеб говорил про яд?
— Наверное.
— И вы определили, что в коньяке… — начал Алексей.
— Ничего я не определила. Следователь сказал, что Глеб скончался от цианистого калия, — угрюмо отрубила Дуня.
— От цианистого калия? — изумилась Катя. — Но ведь это мгновенная смерть! И сильный запах миндаля.
— Почитываете детективы? — поинтересовался Алексей.
— У меня папа работал фармацевтом… тут, в аптеке напротив. Где обнаружен яд?
— В стакане с коньяком.
— Не в бутылке, точно?
— В стакане.
— Значит, наша компания вне подозрений, — констатировал Алексей. — Если только убийца не последовал за Глебом в Герасимово.
— Господи, зачем? — вырвалось у Кати.
— Чтобы убить.
— Ваше остроумие ободряет, конечно…
— Прошу прощения. Надеюсь, самоубийство. Записку он оставил?
— В том-то и дело, что нет! — закричала Дуня.
Катя сказала медленно:
— Наверное, оставил. Да, я тут на столе нашла листок и после звонка следователя сверила его с письменной работой. По-моему, его почерк.
— У вас оставил? — удивился Алексей.
— У меня.
— Что в записке?
— Нечто непонятное, но… — Катя поднялась, взяла со стола сумочку, достала записку. — Вот.
— Что он пишет? — воскликнула Дуня нетерпеливо.
Катя включила свет — тяжелую старомодную люстру под потолком, — который на миг ослепил, но как бы вернул в реальность, страх сумерек отступил. И прочитала негромко:
— «Человек не имеет права распоряжаться чужой жизнью и смертью. Вы ничего не боитесь? Напрасно. Вам не снится черный сосуд и благовонный миндаль? Приснится, обещаю. Я убедился сегодня, увидев запечатанную тайну мертвых. Жизнь кончилась, да, но поклон с того света я вам передаю. И еще передам не раз, чтоб ваша жизнь превратилась в ад».
Все трое молчали, усваивая услышанное, пока Дуня не заявила:
— Я же говорила вам, что он псих.
— Завтра я отдам это следователю, Дунечка, чтоб никто не смел тебя подозревать.
— Дайте я перепишу, — предложил Алексей.
— Я уже…
— Перепишу для себя, — настоял он и аккуратно переписал текст в свою аккуратную книжечку (вместе, заметила Катя, с «координатами» следователя).
