«От Штерна еще никто не уходил» — эта фраза давно стала крылатой среди товарищей по службе.
Аркадия Самойловича начальство частенько ставило в пример молодежи и регулярно подсовывало напарников из числа выпускников академии для «получения практического опыта». Штерн поначалу брыкался и отнекивался, но потом привык и даже стал получать определенное удовлетворение от процесса «наставничества», как он это называл.
Недавно ему снова прислали «зеленого» паренька — Павла Скобелева, оказавшегося, впрочем, весьма сообразительным. Скобелев имел широкий кругозор, редкую наблюдательность и способность к дедукции. Его любознательность поражала Штерна. К тому же он почти начисто был лишен амбиций по поводу дальнейшей карьеры. «Почти как в старом анекдоте про чукчу, — усмехнулся своим мыслям Штерн, — мол, почему у тебя такая большая семья, детей любишь? Нет, мне сам процесс нравится…»
Но даже у сыщиков должны быть выходные и личное время. Поэтому Аркадий Самойлович объявил рьяному напарнику, что воскресенье — день, когда преступлений не бывает, и он, старший следователь Штерн, намерен использовать это обстоятельство в личных целях. А именно: уехать на дачу и приобщиться к заветам предков — прополоть грядки с зеленью, посидеть с удочкой на утренней зорьке, выпить с соседом по стаканчику первача за ужином, закусив жареной рыбкой, и вернуться на службу отдохнувшим и обновленным.
Ан нет! Опрометчиво не выключенный мобильник ожил как раз, когда Аркадий Самойлович был погружен в борьбу со здоровенным судаком, покусившимся на вкусную наживку старшего следователя. Зажав между колен дергающийся туда-сюда спиннинг, Аркадий Самойлович ухитрился дотянуться до лежавшего в стороне рюкзака и выудить телефон. Прижав аппарат ухом к плечу, Штерн вернулся было к поединку с хищником, но — увы! — судак ушел, причем вместе с наживкой.
— Штерн слушает! — раздраженный неудачей рявкнул старший следователь.
— Аркадий Самойлович, голубчик, — раздался из телефона обманчиво-медовый голос начальника отдела, полковника Безрукова, — вынужден прервать ваш законный отдых!..
Когда начальство называет вас «голубчиком», «почтеннейшим», «родненьким» или еще кем-нибудь в том же духе — добра не жди. Причем отнекиваться или брыкаться бесполезно — только хуже будет. Обычно Безруков изъяснялся в подобной манере, когда дело не терпело отлагательства или действительно было архиважным. Поэтому Штерн вздохнул и, сматывая леску на катушку, сухо поинтересовался:
