— Черт, — буркнул себе под нос спасатель. Вид у него теперь был виноватый, но не особо удивленный, и Михаилу пришло в голову, что тот уже не первый раз случайно что-то ломает, не рассчитав силы.
— Простите, — повернулся Максим к лишившимся забора хозяевам и покаянно прижал руку к груди. — Я вам сейчас же все исправлю! У меня инструменты в машине есть — сейчас принесу, и все будет пучком!
Не дожидаясь их ответа, он бросился в конец улицы, где они с Михаилом припарковали автомобили. Преображенскому он снова молча кивнул и все так же виновато развел руками, словно жалуясь на свое невезение.
— Что, многие против спасения на водах? — сочувственно спросил Михаил.
— Не многие — вообще все! — Максим с досадой пнул попавшийся ему на пути камешек, и тот отлетел на несколько метров вперед. — Природу им, видите ли, жалко! — Он плюнул на землю, выругался и пнул следующий камень. — Ненормальные какие-то, юродивые, чтоб их! На то, что живые люди умирают, им пофиг, лишь бы лес да озеро… Похоже, всем им Кондрат здорово мозги промыл, только о нем и твердят, — третий камень, описав над дорогой дугу, улетел в канаву.
— Кондрат? — вскинулся Михаил, которому никто из опрошенных о человеке с таким именем не говорил.
— Да какой-то местный псих, старик, который здесь вроде колдуна, — все только на него и ссылаются, — объяснил Максим. — Я сам его еще не видел, он тут все время или где-то в лесу бродит, или вокруг озера круги нарезает.
— Кажется, я его вчера, когда приехал, видел, — пробормотал Михаил. — А фамилия у этого Кондрата есть?
— Есть, наверное. Только мне ее никто не говорил.
— Ну вот что, МЧС, я тебе сейчас помогу забор поправить, а ты помоги мне этого лешего отловить — он может быть ценным свидетелем. Тебе ведь он тоже нужен — про станцию договариваться, раз уж его тут все так слушают.
— Лады, — покладисто ответил эмчеэсовец.
Кое-как поправив едва не развалившийся на отдельные доски забор, Михаил с Максимом двинулись к озеру.
— Пойдем по берегу в разные стороны — кто-нибудь на него да наткнется, — предложил эмчеэсовец.
Чаща близ озера вновь охватила Преображенского тревожной аурой. Продираясь сквозь кусты, которые обдавали его холодным душем и облепляли лицо паутиной, он ощущал давящую тишину и все увереннее подозревал, что заплутал. Умом понимал, что это невозможно, что он все время движется по-над берегом, но спинной мозг не признавал этих жалких отговорок, понуждая сорваться в панику.
