Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 | страница 13

. Ту же самую роль играли британские «черно-коричневые» и их вспомогательная полиция во время ирландской войны за независимость, о чем говорит Энн Долан в главе XII^>{35}. Были также случаи, когда борьба за формирование нации и достижение независимости включала сильный идеологический компонент (который был особенно заметен во время гражданской войны в Финляндии, а также в Балтийских государствах). Вообще, как отмечается в главе IV, гражданская война в Финляндии между двумя сторонами, не имевшими между собой принципиальных различий (социал-реформисты и умеренные демократы), отличалась недолгой, но мощной вспышкой жестокости вследствие непосредственного влияния русских коммунистов и контрреволюционных немецких сил, вызвавшего поляризацию двух трактовок молодого независимого государства и резко усугубившего их взаимное противостояние^>{36}.

В каждом из этих случаев требуется выяснить не только тип, размах и степень свирепости военизированного насилия, но и его влияние на те цели, во имя которых оно осуществлялось. «Нация» (как бы она ни определялась) не несет в себе никаких врожденных черт, которые бы делали самозваные военизированные силы источником легитимности, хотя они могли оставлять о себе долгую память и даже основополагающие мифы. Однако в тех случаях, когда предполагаемое или реальное национальное государство оказывалось отделено послевоенными границами от сообществ, считавшихся его неотъемлемой частью, или включало в себя остатки бывшего государства или социальных элит, которым отказывалось в праве на место в пределах нового государства, возникала возможность ирредентистского насилия, направленного как на «защиту» уязвимых членов, так и против мнимых антител ради утверждения нового национального сообщества. И та и другая динамика просматривается в войнах 1918–1919 годов между Польшей и Украиной и Польшей и Литвой. Военизированные силы стремились выявить и запугать или изгнать представителей другого этноса на обширных просторах спорных приграничных территорий в Восточной Польше^>{37}. Томас Бакелис в главе 8 на примере Балтийских государств показывает, как военизированные формирования, мобилизованные на борьбу с большевизмом и новой армией соседней Польши, стали ядром, вокруг которого выстраивался проект независимой литовской, латвийской и эстонской государственности, оставаясь пробным камнем народной мобилизации вплоть до поглощения Балтийских государств сталинской Россией в 1939–1940 годах. Аналогичным образом, насилие в Ирландии достигало наибольшего ожесточения там, где логика размежевания влекла за собой военизированное насилие против гражданских лиц или против другой общины (например, в областях Ольстера со смешанным населением или со стороны Ирландской республиканской армии [ИРА] в некоторых южных регионах). Такая логика военизированного насилия и размежевания в Ирландии и Польше исследуется в главе XI, написанной Юлией Айхенберг