— И вот ты уже недоволен, вот уже грусть и отчаяние опускаются на плечи, вот уже хочется выть на полную луну и бежать, нестись, мчаться в поисках чего-то иного, неясного и заманчивого состояния, в котором никто и никогда не пребывал.
— Ты не согласна со мной? Вижу, что нет. Ну правильно, твоё спокойствие, невозмутимость и сосредоточенность по сравнению с моей неуверенностью и рефлексией выглядят гранитной скалой рядом с растекающейся жидкой грязью. Нет? Нет никакого спокойствия и невозмутимости? Да ну что ты, брось, я же вижу. По крайней мере, мне хочется это видеть, потому что должно быть что-то вокруг, чему хочется восхищаться и завидовать.
— Я знаю, всё дело в восприятии, в точке зрения. Я смотрю из своего угла, а он тёмный, грязный и вонючий. Потому и видится всё таким же. Сменить угол, и восприятие изменится. Смена точки зрения — это и есть прорыв в иное, открытие запредельности и осознание иных форм возможного, о которых раньше и подозревать бы не мог. Знаю, но скажи мне, как это сделать? Как сделать так, чтобы угол твой стал чистым, опрятным и благоухающим? Почему-то за всю свою жизнь мне пока не удалось совершить этот подвиг.
— Всё же дело в иллюзиях. Они проникают в тебя с рождения и начинают свою демоническую работу. Их множество, их легион и все они алчны, все горячи, все ненасытны. Какая-нибудь да подчинит, какая-то непременно возьмёт в плен. Хочешь сказать, я попал в плен к самой гадкой и зловредной? Нет, ничего не говоришь. Говори, не стесняйся, твоё мнение для меня всегда имело значение, я приму его с благодарностью. Вполне возможно, что и попал. То есть попал наверняка, и очень вероятно, что к самой гадкой. Очень уж она глубоко засела и высасывает всё, что есть.
— Это испытание, я знаю — это испытание. Обидно, что неизвестны его условия и результат, который будет признан незримыми судьями победным, но итоги его обязательно будут подведены. Ещё одна иллюзия, скажешь ты? Возможно, но только перескакивая от одной к другой и возможно совершать подобия движений в этой удушающей плотности. Ты не согласна со мной? Не согласна?
Третий день я пребывал в глубочайшей депрессии. Стояли первые числа июня, все мои клиенты дали мне отбой. Никто не обращался ни с контрольными, ни с переводами. На последнее объявление в газете, которые я давал регулярно и благодаря которым находил работу, не отозвался ни один человек. Ни одного звонка за целую неделю. Такое произошло со мной впервые, хоть кто-то да звонил, пусть просто для того, чтобы узнать расценки. Я раз за разом открывал газету — убедиться, что объявление действительно опубликовано. Оно смотрело на меня, оно было явным, в нём значился мой телефонный номер, но звонков не раздавалось.
