— Ты достал уже всех со своим адом, — повернулся ко мне Паша. — Хуйню несёшь беспросветную.
Мне дали бутылку с каким-то напитком, я из неё отхлёбывал.
— Вера! — шептал я на ухо своей соседке. — Выходи за меня замуж!
— О-о, напился! — смотрела она на меня смеющимися глазами.
— Я серьёзно, — тянулся я губами к её щеке. — Я тебя люблю. Выходи за меня замуж.
— Отстань! — отталкивала меня Вера.
— Я хочу, чтобы ты была моей женой! Будь моей женой!
— Ну, Иван, блин, задолбал уже!
Я опять слышал смех. Мне протягивали бутылку, я жадно лакал из неё жидкость. Потом опять случилось затемнение.
— Ты живой? — спрашивал меня кто-то.
Я сидел у колеса, прислонившись к автомобилю. Мы находились в лесу — по крайней мере я видел вокруг только деревья.
— Живой, — кивнул я.
В салоне происходило какое-то движение, слышался смех и визг.
— Трахаться будешь? — спрашивал меня человек.
— Буду, — твёрдо сказал я.
— Ну так вставай, а то тебе не достанется.
Я с трудом поднялся на ноги. Они держали плохо, ужасно плохо держали они меня. Голая Вера стояла прислонившись руками к багажнику и недовольно смотрела на меня.
— Да он пьяный в жопу! — долетели до меня звуки её голоса. — Ещё заблюёт меня.
— Да ладно ты, Вер, брось! — сказал человек, будивший меня, и я понял, что им был тот парень, сидевший за рулём, чьё имя я так и не мог вспомнить. — Дай уж пацану, жалко тебе что ли.
Вера напряжённо молчала.
— Давай, давай, — подтолкнул меня парень в спину.
Я сделал несколько шагов к Вере. На заднем сиденье автомобиля между разведённых ног вздымалась чья-то голая задница — я догадался, что задница принадлежала Паше.
— По быстрому, — бормотнула Вера и нагнулась.
Передо мной маячили её ягодицы, расставленные ноги — протянув руку и проведя по коже, я убедился, что всё происходит на самом деле. Я схватился за ремень и лихорадочно принялся его расстёгивать.
— Не стоит у него! — смотрела на меня через плечо Вера.
— Сейчас, сейчас! — говорил я. — Сейчас всё получится.
Ноги всё же не выдержали, и я осел на землю. Подняться сил не было.
— Вера! — шептал я, отрубаясь. — Выходи за меня замуж!..
Огород Самойловых находился на самом крайнем массиве, у реки. Почти час приходилось добираться на автобусе до конечной остановки, а после этого ещё минут двадцать пилить по грунтовой дороге до небольшой и уже слегка покосившейся будки. Огороды у нас называли будками и в этом состояла немалая доля правды — в конце семидесятых и начале восьмидесятых, когда участки под огороды выдавали работникам местных предприятий, никто и не мечтал о строительстве больших благоустроенных коттеджей, все строились на скорую руку, лишь была бы крыша над головой, потому подавляющее большинство домов оказались крошечными и невзрачными. Прихожая, она же кухня, комнатёнка сбоку и ещё одна на втором этаже — стандарт, которому свято следовало всё население города вплоть до девяностых годов. Вот тогда, в эти мутные, но лично для меня вполне счастливые и беззаботные годы студенчества, стали находиться люди, которые замахивались на более шикарные сооружения. Появлялись трёхэтажные особняки с каменным забором и собакой на цепи, но в общей массе серых пролетарских будок большим количеством они не отличались, и общую картину не портили.
