— Сопляк неблагодарный! — громыхал отец. — Я тебя, паразита, на свет произвёл, ты благодарить меня должен.
А затем пелена так же резко спала. Тот я, который сбоку, вдруг исчез — а возможно вжался в меня телесного — я смотрел на свои ноги, а приподняв покрытые цыпками ладони, взглянул и на них. Лёша открывал двери гаража.
— Заходи, — кивнул он мне.
Мы вошли внутрь ржавого, мрачного и запущенного железного бокса. Чтобы было светло, Лёша оставил дверь открытой.
— Вот она, — кивнул он на прикрытый брезентом автомобиль. — Никогда на новых не ездил, всё на подержанных. Первая нулёвая у меня.
Он сдёрнул с автомобиля брезент и любовно погладил корпус. Машина была как машина — обыкновенная, тёмно-синяя. Я не мог разделить его любовных чувств — я не испытывал к автомобилям никакого интереса и вообще не понимал, почему люди относятся к ним с таким пиететом. При слове «автомобиль» перед моими глазами скорее вставала картина сморщенного железа со сгоревшими в нём людьми, а не машины, лихо и элегантно мчащейся по шоссе.
— Сразу поедем, или винца отхлебнём? — спросил меня Лёша.
— Что за вино? — деловито спросил я.
— Настойка. Домашняя.
— Давай, — пожал я плечами в знак того, что не возражаю.
Лёша достал из кучи каких-то банок, стоявших в углу у стены, одну, оттуда же изъял невообразимо грязный стакан и плеснул в него жидкость, более походившую на машинное масло, чем на настойку.
— Подмёрзла немного, — сказал он. — С кусочками льда.
Я взял стакан и отхлебнул из него немного. Вкус у настойки был ужасный. То ли она перебродила, то ли её смешали с чем-то другим, но в горло она проходила с величайшим трудом. Кусочки льда, оказавшиеся весьма приличных размеров, хрустели на зубах.
— Ну как? — спросил Лёша, забирая у меня стакан.
— Пойдёт, — ответил я.
Он налил себе. Пил медленно, небольшими глотками. За это время я немного прошёлся по гаражу. Был он изрядно захламлён: повсюду валялись какие-то масляные свёртки, инструменты, клочки газет и тканей.
— Ну что, поехали? — посмотрел на меня вопрошающе Лёша.
— Поехали, — согласился я.
Мне давно уже не терпелось закончить нашу встречу.
Он разгрёб несколько ветхих фуфаек и освободил из-под них три неполных мешка с картошкой. Мы взяли один и закинули его в багажник. Лёша закидал оставшиеся мешки телогрейками.
Через десять минут мы остановились у подъезда моей малосемейки.
У скамейки соседнего подъезда толпилось несколько пацанов — местная шпана. Им было лет по семнадцать-восемнадцать. Некоторых из них я знал, например Виталика — ах, что за трогательное имечко! — Немова, он был самым опасным и агрессивным из них. У меня были с ним кое-какие недоразумения, не вполне разрешённые и по сей день, но в общем и целом существование этих юных бандитов касалось меня мало, всё же я был уже несколько староват для них.
