— Значит, так, — объявил Витёк. — План такой: идём сейчас в сторону поляны, встречаем там Владика и отправляем его на тот свет. Патронов, как я слышал, у него нет, так что замочить его — не проблема. Ну, а потом примемся за Сергеича. Он, видимо, уже смотался с бабками, но это ладно. Это ничего. Всё равно найдём, куда он от нас денется. В городе появится, в квартиру себе заглянет — там и встретим. А может и раньше посчастливится.
— Знаешь, — делился со мной Витёк воспоминаниями и ощущениями, — поначалу, когда произошло всё это — бугра убили, Сергеич завопил — меня страх охватил. Реальный, животный страх. Сам не помню, как с места сорвался. Бежал, бежал, часа два бежал не останавливаясь. До деревни добежать успел, только там передохнул. Отдышался и думаю: ну ты и ссыкло, Виктор Александрович. Редчайшее и бесподобнейшее ссыкло! Неужели злости у тебя нет? Неужели нет чувства собственного достоинства? Так есть же, — сам себе говорю, — есть! Но, видишь ли, говорить — это мало. Его ещё и чувствовать надо, ощущать каждым атомом. Прислушался я к себе — да вот же оно, вот! Чувство собственного достоинства. Огромная, беспредельная злость. И неужели я вот так просто, без борьбы, сдамся на милость обстоятельствам? Нет, решил, рано меня со счетов списывать. Я ещё поборюсь. Завалился в первый попавшийся дом, старик какой-то. Я его за грудки. Ружьё, говорю, есть у тебя? Ну, поотпирался он немного, пришлось пару тумаков ему отвесить. Тут же ружьё притащил, тут же куча патронов нашлась. И нож, и верёвка вместе с ними. Да и накормил заодно меня дед! Хорошим человеком оказался — бабло добудем, надо будет дать ему пару тысяч. Заслужил.
Я Витька не перебивал. Пусть выговорится.
— Лёнь, я может говорил тебе раньше что-то не то, обидные слова какие-то, но ты в голову не бери, ладно. Я тоже дураком бываю часто. На самом деле, я тебя искренне уважаю. Цельную в тебе натуру вижу. Сбалансированную. Даже завидую в чём-то.
— Боюсь, он о тебе другое думает, — высказалась шедшая впереди Марина.
— Помолчи, стерва! — крикнул Витёк. — Твоё мнение никого не интересует.
— Ты, видимо, сволочью меня считаешь, — продолжал он. — Что сдал всех, что рассказал всё этой девке. А я не сволочь, Лёнь, нет. Я просто запутавшийся человек. Но это всё в прошлом. Мне за последние дни на многое глаза открылись. Я теперь не такой простофиля, как раньше.
— Сволочь ты и есть, — снова, повернувшись на ходу, бросила Марина. — Именно как о сволочи Лёня о тебе и думает. Оправдывайся — не оправдывайся, другого звания ты уже не получишь. Да ведь, Лёнь?
