». В маркетинговых организациях костюмы облегающие, а язык, наоборот, расплывчатый.
Некоторые утверждают: первый уровень эмпатии свидетельствует о том, что мы существуем как социальные животные. Другие называют эти общие миры «структурами». То есть нормами и ценностями, с помощью которых мы выстраиваем свою реальность. Социологи и антропологи изучали эти структуры более ста лет. И спорили, являются ли они застывшими и вечными или постоянно меняются. Для осмысления важно лишь то, что данный тип эмпатии редко замечают и обсуждают.
Второй уровень эмпатии зачастую возникает, когда мы видим: что-то неладно. Если друг ведет себя необычно, например говорит сердито, вы пытаетесь понять, что с ним происходит. О чем он думает? Ему грустно? Вы что-то сказали не так? Загадка «Моны Лизы» Леонардо да Винчи — знаменитый пример второго уровня эмпатии в действии. Какие мысли скрываются за полуулыбкой героини? Она лукавая или настороженная? Невозможно в достаточной степени обобщить то, что читается на лице, и контекст. Хотя мы можем попробовать, но все равно почувствуем: нельзя влезть в чужую голову. Эмпатия продвигается с первого уровня на второй.
Для того чтобы начать понимать ситуацию, нужно перейти на третью ступень, к так называемой аналитической эмпатии. Это более глубокая и более систематическая форма. Эмпатия подкрепляется теориями, концепциями и вовлеченностью в область гуманитарных наук. Это и есть осмысление. Такой тип эмпатии использует Марк Филдс, чтобы понять следующее поколение водителей Ford. То же делает историк, когда собирается исследовать, скажем, Гражданскую войну в США. Он систематически собирает источники и доказательства тех времен: картины, памятные альбомы, инструменты и газетные вырезки с новостями, — с целью получить представление о событиях тех лет. Но материалы исследования лишь начало. Историку нужно установить контекст на основе работы других ученых. Он также должен обосновать и подвергнуть критике значимость данных. Потом поместить их в теоретическую концепцию, объясняющую этот период. Органы власти, гендерные роли, эстетика, технологии и информационные системы — все концепции историки создают, чтобы анализировать данные. Без этой структуры все собранные исследователем факты будут простым репортажем или статьей. Понимание в конечном счете дает именно теория.
К счастью, гуманитарные и социальные науки изобилуют концепциями. Есть структуры для понимания сексуальной ориентации и семьи, власти и социальных ролей, места искусства, музыки и мифов в обществе и многого другого. Допустим, насыщенные данные этнографических полевых заметок, фотографий, журналов и интервью собраны и упорядочены. Тогда сразу надо постараться выявить явные закономерности, встречающиеся во всех них. Хорошая теория предлагает структуру для распознавания этих особенностей. В итоге одна-две концепции помогут разложить сырые данные по полочкам. Только тогда мы приобретем знания с объясняющей силой — достигнем более глубокого понимания феномена.
