Всего один укол | страница 3
Бруно Челли сделал им тридцатилетнего профессора экономики. А тот, видно, начитался в детстве приключенческих романов. В первые двадцать два дня его работы доходы Челли росли, как на дрожжах. Но на двадцать третий день своей гениальности Энцио собрал на маленькой вилле под Палермо восемнадцать вожаков мафии, запер их в гостиной и забросал через окно гранатами. Потом передал итальянскому правительству материалы на тридцать тысяч членов и пособников мафии. И сам же послал фотокопии всех документов во все газеты: боялся, что иначе дело замнут… Замять, правда, не удалось. Но и Энцио не удалось дожить до законного тридцатого дня гениальности: его убили уже на двадцать шестой…
Истории в этом роде не прекращались. Больше всего доставалось ученым. Ведь и гангстеры понимали: чтобы открыть новое, надо знать старое. В научных городках и университетах создавались дружины самообороны. Профессора, академики, даже студенты старших курсов не расставались с револьверами. На улицах Принстона разыгралась великая битва с гангстерами, в Йельский университет пришлось ввести войска, чтобы защитить от профессоров администрацию, на которую пало подозрение в сговоре с местной бандой…
А между тем в своей лаборатории уже работали день и ночь двадцать смертников. Двадцать микробиологов, которых созвал к себе перед смертью Физбах. Их целью было укротить бактерию. По очереди они прививали себе гениальность, и привитый тут же становился — до своего безумия — руководителем работ. Потом его место занимал — по жребию — следующий гений. А девятнадцать оставшихся в живых выбирали среди лучших микробиологов страны нового двадцатого и посылали ему сообщение об этом. Случаев отказа не было.
Когда, наконец, великий Бройс решил-таки в свой месяц «проблему Физбаха», ни одного из первой двадцатки уже не было. Но плод их общего труда, — рассказчик ткнул себя пальцем в голову, — тут. Теперь по-прежнему человек на месяц становится гениальным — или хотя бы талантливым. Но через месяц он всего лишь возвращается в обычное состояние, выздоравливает, а не умирает.
И едва это стало известно, как премьер-министр Федгании Ганс Крамке предложил привить бактерию гениальности всем гражданам своего государства. О, это было потрясающе! В едином порыве будущие таланты ринулись на созданные по всей стране пункты прививок, — их обычно устраивали в помещениях призывных пунктов. Соседние и несоседние державы отчаянно протестовали, но премьер-министр заявил в ответ, что все федганцы потенциальные гении и что это — сугубо внутреннее дело. Правда, тут же он совершенно нелогично прибавил, что страна гениев, естественно, должна руководить странами не-гениев.