Войдя в комнату дяди Коли, Авруцкий включил свет, лампочка под потолком вспыхнула и лопнула, рассыпавшись на мелкие осколки. Комната в мерцающем свете уличного фонаря, казалась огромной и Авруцкий не сразу понял, что в ней почти не было мебели. У подоконника одиноко ютилась трёхногая табуретка, на подоконнике блюдце-пепельница, доверху заполненная окурками, вдоль батареи выстроилось несколько пустых водочных бутылок, в углу стояла этажерка. Этажерка тоже была пустой и только на верхней полке её сиротливо лежала какая-то фотография в потёртой деревянной рамке. Авруцкий поднёс фотографию к окну. Ему показалось, что он увидел радостно улыбающуюся Валю, бережно прижимающую к себе крохотную девочку, а за ней стоял молодой коренастый моряк, удивительно похожий на кого-то, кого, как показалось Авруцкому, он видел совсем недавно, но никак не мог вспомнить где…
— Как сюда попала фотография Вали, откуда у неё ребёнок, и кто этот моряк? — удивился он, вышел в коридор, включил свет, но лампочка была тусклой и черты лица различались с трудом. Он вернулся в комнату дяди Коли, вынес в коридор табуретку, поставил её под лампочку, встал на неё и поднёс фото поближе к свету. Сомнений не было — это была Валя. Авруцкий долго всматривался в фото и не сразу обратил внимание на то, что матовая бумага была с жёлтыми пятнами и мелкой сетью трещин. Он перевернул фотографию и на оборотной стороне увидел полустёртую карандашную надпись: «Парголово, 2 июня 1941 г.».
Авруцкий знал, что Валю вывезли из Ленинграда двухлетней девочкой. Истощённый, слабо попискивающий комочек нашли в январе сорок третьего года соседи по дому, зашедшие в квартиру в поисках чего-либо пригодного для отопления. Девочка лежала рядом с мамой, у которой крысы уже успели обглодать нос и щёки, в кулачке её был зажат клочок бумаги, на котором с трудом удалось разобрать: «Валя З.». В последний момент её принял детский дом, который был эвакуирован в Пермь. В Перми Валю выходила, удочерила и вырастила женщина также эвакуированная из Ленинграда годом раньше, дочь которой умерла от дистрофии. После окончания войны они вернулись в Ленинград, где Валя закончила школу и музыкальное училище. Она готовилась поступать в консерваторию, когда её приёмная мама умерла. Обо всём этом Валя узнала из её посмертного письма. Из тяжёлого невроза Валя сумела выйти только благодаря Авруцкому, вместе с которым она долго и безуспешно пыталась найти своего отца.
