Сидит на песке бывало, подогнув под себя ноги, и дуется в карты целый день. Конечно, на пирожки с повидлом. А если проигрывает, все равно голодным не остается.
— Пооошли, — говорит, — чуувихи из сто-столицы прилетели. Доочки кааких-то начальников. Жраатва, каак в спецмаагазине.
Один Ицкерий кормиться на пляже не любит, и я иду с ним.
— Ззздравствуйте, де-девочки, — привычно начинает он отработанный свой вариант. — Приятного аааппетита!
— Спасибо, — смеются девчонки.
— Ааа воот и непраавильно отвечаете, — делается очень серьезным Изя.
— Ааа каак нужно? — заикаются уже девчонки.
— Ааа нужно говорить — куушайте, поожалуйста, с наами.
— Пожалуйста. — Придвигаются друг к дружке, освобождая место, девчонки.
Изя падает на свободное место, как баба, вколачивающая сваи.
— Неее откажемся. — Вроде бы неохотно соглашается он и указывает мне на место рядом. — При-присаживайся. Просют.
Я успеваю съесть только один помидор, а Изя уже умял полстола или вернее полпокрывала расстеленного на песке. Кажется, будто у него два рта. Одним он не перестает заикаться, рассказывать что-то смешное, другим есть также весело, как и заикается, как и пылает его рыжее тело, похожее на хорошо начищенную керосиновую лампу, пламя которой шевелится от морского ветра.
Он — бог этого пляжа. За столом он принимает очередную жертву, милуя тех, кто ее приносит, своим расположением.
За лето Ицкерий поправляется на пять килограммов. К августу его знает весь пляж. И незачем уже подсказывать, что нужно отвечать, когда он желает приятного аппетита. Все сами кричат:
— Иди к нам, Ицкерий! Мы садимся обедать.
— Ничего, если нас трое? — обнимает он меня и еще кого-нибудь.
— Ничего. Идите. Всем хватит.
И в развалочку мы идем к Валюхе, буфетчице из вагон-ресторана «Одесса-Киев» или к Оле, дочке ленинградского секретаря, или к Тане, внучке Кагановича, если она не врет.
А однажды Ицкерий приехал на пляж на мотоцикле. Никто не удивился, так как лошадь у милиционера он уже одалживал.
Изя даже обиделся. Он представлял себе, какой будет на пляже бэмц, когда он лихо развернется у самой воды. А тут подошел к нему только я.
— Увел, что ли? — покрутил я зеркальце на руле.
— Ты что, чо-чокнутый? Я работаю мотоциклистом на гоооризонтальной ссстене.
— Может быть на вертикальной? — неуверенно спросил я.
— Ну да, ссснизу верх, — показал он рукой, — играю со сссмертью.
— На пирожок с повидлом?
— Ой, Изя, покатай. — Подошла к нам Валя.
— Что заза ввопрос? Сссадись сзади. Я тебя с веветерком.
