— Мать-перемать! — взялся за кобуру военный.
В каюте с плотно зашторенным окном было так накурено, будто там висела дымовая завеса. Молодой военный играл в шахматы с капитаном.
— Товарищ лейтенант, у нас снова ЧП. Вот привел немецкую шпионку. — Вытянулся перед старшим по чину наш провожатый.
Лейтенант неохотно оторвался от доски.
— Шпионку говоришь, Сидоров? У, да их тут целых три. Еще два шпиончика. — Улыбнулся он капитану.
— Вы не имеете права, я — жена красного командира. — Гордо вскинула голову моя маленькая мама.
— Слышишь, Сидоров, а ты говоришь — шпионка. — Передвинул лейтенант вперед фигуру.
— Так точно, товарищ лейтенант, подавала сигналы зеркальцем вражеской авиации.
Лейтенант поднялся и подошел к нам. Роста он оказался высоченного. Наклонившись, военный взял из рук мамы сумку и щелкнул ее замком — двумя блестящими металлическими шариками. Даже при тусклом свете лампочки они весело сверкнули.
— Диверсия, да, Сидоров? — лейтенант устало посмотрел на своего подчиненного. Видимо, тот ему изрядно надоел. — Вот что, размести-ка диверсантов в каюте тридцать два. Она свободна.
— Есть, товарищ лейтенант!
— Спасибо, молодой человек, — сказала мама, — мой муж тоже лейтенант. Он остался воевать в Одессе.
— Сидоров, — остановил нас великан, когда мы уже были в дверях, — и консервы возьми в моем рюкзаке, булку хлеба и консервы. Накорми шпионов.
— Ой, что вы молодой человек, мы и так вам уже благодарны.
— Будет исполнено! — неожиданно улыбнулся Сидоров.
А через четыре дня мы пришвартовались в Мариуполе.
