В полночь она вошла ко мне в короткой атласной ночной сорочке. (Ну не ровно в полночь, а где-то около того).
Я лежал уже в постели и рассматривал роковые лица на плакатах — лица исполнителей рока.
— Устроился? — хлопая ресничками, спросила она.
— Да, спасибо.
Возникла неловкая пауза. Собственно, мы оба понимали, зачем она пришла. Но она не решалась начать, а я не знал, как бы это поделикатней предотвратить.
— Знаешь, — выдавил я из себя, преодолевая смущение, — я не трахаюсь с девственницами.
— Перестань, — мягко улыбнулась она. — Я потеряла девственность в девятом классе.
— Что значит потеряла? Теряют ключи. Контроль над собой. Счет времени, в конце концов.
— А девственность?
— Ее лишаются.
— Хорошо! В девятом классе я потеряла ключи и контроль над собой, в результате чего лишилась девственности.
— А что со временем?
— Со временем все забылось.
Голос бархатный, движения плавные. Она выскользнула из ночной сорочки, под которой больше ничего не было, и двинулась ко мне. Кажется, она была уверена, что мне не устоять. Напрасно. «Остап был холоден. То есть абсолютно».
Мне она, как женщина, не нравилась. Я попросту не видел в ней женщину. Маленькое, худенькое тело подростка без явных признаков груди.
— А презервативы есть? — спросил я. — Видишь ли, у меня гепатит Цэ, генотип три а. Половым путем не передается, только через кровь, но мало ли, вдруг у тебя там ранка, а у меня, к примеру, порез. Зачем рисковать ради пятиминутного сомнительного удовольствия?
Ее глаза округлились:
— Какая ранка?
— К тому же, — говорю, — я очень устал.
Она в нерешительности замерла нагая в полуметре от меня.
Кель ситуасьон!
Я решил разрядить обстановку.
— Слушай, я придумал название для твоих будущих мемуаров: «Как закалялась Шталь».
— Дурак! — выкрикнула она.
Развернулась, подобрала ночнушку и стремительно покинула комнату.
Твою мать! А мне показалось, что я вел себя как джентльмен.
Интересно, почему меня всегда хотят те, кого я не хочу.
Это что, злая насмешка судьбы? В окно просились ветки ясеня.
