Глава восемнадцатая После спектакля
После спектакля, переодевшись, я всегда минут десять сижу в гримерке. Релаксирую, как говорит Котя.
Но в этот раз я сижу значительно дольше. Идти домой не хочется. Сегодня к Марине должна была приехать кума. Без выпивки их встречи не обходятся. А я Котову выпившей плохо перевариваю.
— Ну ты идешь? — спрашивает Седой. — Куда?
— К метро — куда!
— А Бурый где?
— У него машина сломалась. Его не будет.
Я огорченно вздыхаю. За два с половиной года я легко и сильно привык, что Бурлака всюду меня катает.
— Устал? — участливо интересуется Жека.
— Если честно, да. Силы уже не те. Старый я.
— Тебе ведь только тридцать два.
— Ну и что! Истинный возраст определяется не тем, сколь ко человек прожил, а тем, сколько ему осталось.
— Да ладно! Ты еще всех нас переживешь.
— Ну в каком-то смысле, да.
Мы выходим на воздух. На улице ветрено. И сыро. В измятых лужах плавают огни фонарей.
Запахнувшись в одежды, сунув руки в карманы, мы плетемся к метро мимо ботанического сада.
— Постой, — Женя обернулся, — мы там ничего не забыли? У меня такое ощущение, будто мы там что-то оставили.
— Мы оставили там десять лет своей жизни. Всю свою молодость.
Он ухмыльнулся:
— Ну и настроеньице у тебя нынче.
Мы продолжаем свой прерванный путь.
— Что дома? — спросил я. — Как Джулька? Седой поморщился:
— Истерит. Настроение, как у беременной лани, каждую минуту меняется. Я устал подстраиваться! Я ей не мальчик!
— А сколько тебе, кстати?
— Тридцать девять.
— Да… Старик и море.
Женину Джульетту я не видел давно. Но думаю, если она изменилась, то в худшую сторону. Раньше она отличалась тем, что при необходимости всегда могла найти повод для недовольства. (Тем самым она пыталась держать Женю в постоянном напряжении). В крайнем случае она вспоминала старые обиды. Например, его измену восьмилетней давности. После того случая Седой еще не раз ходил налево, но чистосердечно рассказывать об этом Джульетте — такой глупости он больше не совершал.
— Обвиняет меня в эгоизме, — бурчит тем временем Седой, — а сама только о себе и думает. Мои проблемы это мои проблемы. А ее проблемы — это проблемы всей семьи. И все кругом плохие, одна она хорошая. Ей никто не нужен. Она вспоминает о своих друзьях только тогда, когда ей от них что-нибудь нужно.
— Резонно. — Ау тебя как?
— У меня все хорошо.
— Серьезно?
— Вполне. Женатому человеку плохо только дома, холостому — везде.
