Если знают, кто ты по соционике, то заранее могут сказать, что и как ты будешь делать, как реагировать в той или иной ситуации.
Откровенно говоря, я не силен в этом.
Классифицировать человека может лишь специалист. По ответам, по внешности и манере держаться.
Со мной — беда. Один утверждает, что я будто бы Горький, второй, что Достоевский, а трое последних утверждали — Есенин.
Сергей Александрович из вышеперечисленных мне импонирует сильнее остальных. Поэтому я не возражаю. Хотя многое в характеристике этого типа мне не понравилось.
Мне Самойленко из какого-то института притарабанила выдержку на тринадцати страницах из научного труда некоего величайшего гения этого дела. Там и плюсы были и минусы.
Я даже заподозрил ее в том, что она попросту пошутила надо мной. Но она не могла знать и половины того, что там было написано обо мне. Не настолько хорошо она меня знала.
Был, кстати, забавный случай. Танелюка частенько приглашают сниматься в телевизионной рекламе. Он отснялся уже в трех-четырех десятках, а я всего в одной, да и то, слава Богу, мельком. На пробы же и кастинги всегда ходили вместе. Я шутил, что приношу ему удачу, и требовал за это десять процентов от его гонорара.
Так вот. У хозяйки агентства (наша теперь хорошая знакомая) интересуемся — почему, мол, исключительно по фотографиям, заказчики выбирают кого угодно, в том числе и Седого, а меня — ни в какую.
Она отвечает:
— Есть такое понятие — тяжелая внешность. Раз. А во-вторых, у тебя, Леня, злая, я бы даже сказала, хищная улыбка. Тогда как у Жени она добрая и обаятельная. Все заказчики это подмечают.
Я, балуясь, фальшиво возмутился:
— Значи-ца так! Передай всем этим заказчикам, что я по соционике Есенин. А Есенин, блин, это мягкий, добрый и романтический лирик. И его светлая, милая улыбка считается визитной карточкой этого типа.
— Какого типа? — не поняла она.
— Есенина.
— При чем здесь Есенин?
— Так ведь я, — говорю, — Есенин. Так мне сказали. Она была обескуражена:
— В смысле — Есенин? Кто сказал? Он же умер.
И она — я клянусь! — растерянно и вопросительно посмотрела на Танелюка в надежде найти поддержку своим словам. Создавалось впечатление, что она не совсем уверена в смерти классика.
Пришлось ей долго разъяснять, что такое соционика и как ею дурят нашего брата.
— И вы Есенин? — спросила она с сомнением в голосе.
— Я не Есенин, я другой.
А эту самую «злую улыбку» Жека мне еще не раз вспоминал.
— Может, не пойдешь на кастинг? У тебя все равно улыбка… того… сам знаешь.
