У нас у всех есть белые пятна, куда не ступала нога человека.
Ну что ж ты дрожишь, Горюшка? Что ты трусишься?
Не надо. Им только покажи слабину, сразу набросятся. Ничего. И у нас будут клыки.
* * *
Как всегда после студии, стоим у метро. Посасываем пиво. У Кости Данелюка настроение вроде этого неба — мрачное.
Он спрашивает:
— Бухал вчера?
— С чего ты взял?
— Глаза красные.
— Не спал я.
— Пишешь?
— Пишу, — говорю, — записки бездельника.
— Это что — название такое?
— Вроде того.
— Интересно.
Молчим. Даня лезет в карман, затем, спохватившись, заявляет:
— А я курить бросил.
— Поздравляю. Я закуриваю.
— Знаешь, — говорю, — лет пять назад встречался с одной пару месяцев. На Новый год она пригласила меня к себе. С родителями познакомить. Батя ее — полковник — спрашивает меня: «Вы, молодой человек, чем занимаетесь?»
«Да так, — говорю, — стихи пишу». «Понятно, — говорит он, — еще один бездельник». Подходит какой-то бомж. За пустой бутылкой. Просим подождать.
— А я собаку завел.
— Серьезно?
— Назвал Горе.
Даня недовольно качает головой:
— Ну и клички у вас. Аж жить не хочется.
— Полное имя Егор.
— Другое дело. А то смотри: как корабль назовете, так он вам и поплывет.
— Так то корабль. Вон подлодка, слышал? «Курск», а того… Даня отдает свою бутылку бомжу. Смотрит в небо.
— Ты чего, — спрашиваю, — угрюмый такой?
— Это все работа…
Дует ветер. Качает кроны тополей. Собирается дождь. Это по ту сторону окна. А по эту мы сидим за столом. Пьем. Беседуем. Закуриваем. Курим. Нас много для такой маленькой кухоньки. Нас слишком много. Я, Данелюк и прочие. Именно так.
Сигаретный дым стоит так плотно, что самому уже можно не закуривать. Сиди себе и вдыхай.
Данелюк пьян. Его полное лицо раскраснелось. В уголках глаз собрались тоненькие морщинки, как будто он улыбается. Но он не улыбается. И я не улыбаюсь. Иногда ради приличия покажу свой фирменный оскал и снова в кого-нибудь «втыкаю». В Даню. Мне на него смотреть интересно. И слушать. О чем он там?
— Ну пошел я за ней. Она такая высокая на каблуках. Ну, ноги, конечно. Штаны… белые, просвечиваются. Трусы такие — сабля в жопе. Бедрами виляет так, что становится тесно. Смотрю, она ищет мороженое. Ну, точно! А я хочу подойти к ней и предложить пива.
— Почему?
— Потому что я сам хочу пиво.
— Но ведь она хочет мороженое.
— Правильно. Но я хочу быть самим собой и хочу пиво.
— Ну и купил бы себе пиво, а ей предложил бы мороженого.
— Не понимают, — разочарованно произносит Даня.
— Чего мы не понимаем?
