— Кто близок? — не расслышал Лужков.
— Рассвет, Юрий Михайлович.
— А, рассвет…
— Рассвет!
— Это хорошо, когда рассвет…
— Природа просыпается, Юрий Михайлович. Юначала природа, потом люди…
На самом деле Лужков мгновенно оценил политическую выгоду дуэли с Чубайсом в присутствии тех министров, кому даже он, мэр столицы, не всегда дозванивался с первого раза.
— На совещании я затронул несколько ключевых вопросов жизни страны, — осторожно начал Лужков, — но хочу, Анатолий, сначала тебя спросить. Ты пчел любишь?
Чубайс прищурился:
— Каких пчел, Юрий Михайлович?
— Тех, что мед добывают. Пчелы, Анатолий, закладывают потомство только на лету. В таком вот режиме.
Чубайс ехидничал, изображая удивление.
— Что, что… делают? Повторите, пожалуйста!
— А те пчелки… — спокойно продолжал Лужков, — которые не могут догнать женскую особь, сразу погибают. За ненадобностью. Процесс, Анатолий, самой природой и заложен непоколебимо.
— Значит… если пчелки дела свои делают на лету, то не видят, куда они летят? Да, Юрий Михайлович? Такая аналогия? Из серии: если ты попал в город одноглазых, закрой один глаз!
Лужков вдруг увидел его зубы.
«Гнилые, — подумал он. — Как у школьника…»
— Вот ты, Анатолий, мне прохода не даешь… — начал Лужков. — Но если мы говорим о переводе такой страны, как Россия, на другие рельсы, всегда нужны цифры.
Чубайс кивнул:
— Я тоже люблю цифрами, а не языком, — кивнул Чубайс. — Но по-вашему, ответ уже ясен.
— Не спеши!
— А я не спешу. Я никогда не спешу, Юрий Михайлович, когда вижу противника!..
…Осуществляя «широкое разгосударствление», Лужков сразу вывел в отдельный список все крупнейшие заводы Москвы.
Самое главное — реальная цена. За реальную цену их никто не купит, эти заводы-гиганты, ни у кого в России нет пока таких денег. Значит, контрольные пакеты акций остаются у правительства Москвы.
Министры, как воробьи на ветках, расселись по подоконникам. Не стоять же кружком! Только Авен стоял, он даже сделал шаг вперед, чтобы лучше слышать Чубайса.
— Убежденность, Анатолий, что каждое твое решение необычайно важно для России, — верный симптом приближающегося нервного срыва, — предупредил Лужков.
— Вам виднее…
— Да, это опыт, Анатолий… — согласился Лужков. — Когда-нибудь потомки спросят у нас с тобой: тогда, в 92-м, кто был у истоков всей этой нерациональности? Кто объяснит, почему в строительстве русского капитализма преступный мир играет сейчас такую же роль, какую при Ленине играл рабочий класс?
