— Уже взялся, товарищ полковник!
Майор Мениханов не хотел быть сволочью, но если ты работаешь сейчас в милиции, значит ты обязанбыть сволочью.
Ну хорошо, приволок Окаемов этого бомжа, Егорку. Через неделю Егорку этапируют в Красноярск, там, в Красноярке, на него повесят несколько убийств… — а если бы на месте Егорки оказался отец Дениса? Кто защитит сейчас его родного отца, Виктора Мениханова, от их же системы? От таких, как Денис.
— Значит, берешься? — повторил Шухов.
— Завтра выдам результат, Иван Данилович.
— Молодец, что завтра… Золотой ты парень, Денис.
— Разрешите идти?
— Твое здоровье, опер! — и Шухов поднял бутылку пива.
Лужков простился с Полтораниным и вышел в коридор.
Точно! У окна стоял Чубайс. В окружении всех, кто был на совещании: ушли только Шумейко, Черномырдин и, кажется, Булгак.
Правую руку Чубайс спрятал в карман.
«У него там финка, что ли?» — подумал Лужков.
Начинается…
Чубайс сделал шаг вперед.
— Хочу поговорить, Юрий Михайлович!
Лужков растерялся: он отступал перед наглостью.
— Ваше молчание, господин Лужков, — усмехнулся Чубайс, — не сулит нам сейчас ничего хорошего…
Когда несколько мужчин собираются вместе, это уже война.
— Извините, что задерживаю, — продолжал Чубайс. — Но вы, Юрий Михайлович, столько всего наговорили, что наша команда, — он кивнул на сгрудившихся у окна министров, — хочет объясниться.
— Что сделать? — не расслышал Лужков.
— Объясниться.
А… объясниться…
— Вы, Юрий Михайлович, только что обвинили кабинет в национальном предательстве. Хотелось бы знать, чего вы добиваетесь: нашей отставки или наших страданий?..
Лужков быстро пришел в себя.
— Это вопрос?
— Вопрос.
— Значит, Анатолий, ты уловил те тревожные тенденции…
— Уловил-уловил… — перебил его Чубайс. — Я вообще запоминаю все, что вы говорите, ибо цена, заплаченная обществом за реформы, действительно велика. Но падение ВВП, Юрий Михайлович, такая вот… антинародная мысль, если позволите, — падение ВВП это неизбежная вещь при переходе от советской экономики к экономике нормальной! И вы, как хозяйственник, не можете игнорировать тот факт, что в СССР мы — мы все — даже на бытовом уровне видели, десятки тысяч советских предприятий производят то, что вообще никому не нужно…
Лужков изумился:
— Десятки… тысяч?!
— Слабая память прибавляет нам сил, — воскликнул Чубайс. — Советские люди, Юрий Михайлович, трудились не за деньги и не за страх, а за ужас. Вспомните: у наших людей были такие лица, словно их только что отправили на электрический стул. А в магазинах мы искали прежде всего импорт, ибо советские товары в 99 случаях из 100 были хуже! Просто объем изъянов сейчас настолько велик, что несомненные рыночные сдвиги остаются — сейчас — как бы вне общественного сознания. Но рассвет — уже близок!
