Протест настоящего мужчины | страница 33
Вот уж счастье-то! В тот же день к обеду отец вышел в домашних шлепанцах, напялил на голову старый грязный берет, чтобы уберечься от сквозняка, закинул ногу на йогу и принялся с серьезным видом что-то говорить маме, которая взволнованно его слушала. Мне, ясное дело, не понравилось, что мама волновалась, это портило ее красоту, и я перебил его.
— Подожди, Лэрри, — мягко сказала мама.
Это была ее обычная присказка, когда к нам являлись непрошеные гости, поэтому я не обратил внимания и продолжал гнуть свое.
— Пожалуйста, помолчи, Лэрри, — с раздражением произнесла она. — Ты не видишь, что я разговариваю с папой?
Мне потом не раз приходилось слышать эти зловещие слова: «Я разговариваю с папой». Это так-то бог откликается на мои молитвы? Видно, не очень внимательно он меня слушал!
— А почему ты разговариваешь с папой? — спросил я с самым что ни на есть безразличным видом.
— Потому что мы с папой обсуждаем одно очень важное дело. Не мешай нам!
После обеда отец, по просьбе мамы, повел меня погулять. На сей раз мы пошли не в сторону окраины, а к центру города, и я уже было обрадовался — может, с отцом не так и плохо? Но радовался я напрасно. Прогулку по городу мы с ним понимали совершенно по-разному. Его совсем не интересовали трамваи, пароходы, лошади — казалось, ему только и надо, что поболтать со всякими дядьками его возраста. Если я хотел остановиться, он знай шел себе дальше и тянул меня следом. Но если останавливался он, выбора у меня не было. А прислонится к стене — значит, будет стоять долго, это я сразу заметил. Меня даже затрясло, когда он застрял второй раз. Да он собирается торчать здесь целую вечность! Я стал тянуть его за пальто и брюки. С мамой в таких случаях шутки плохи, она могла накричать: «Лэрри, веди себя как следует, не то я сейчас тебя шлепну!», отец же оказался на удивление стойким — в ответ на мои выпады он и бровью не повел, стоял себе и улыбался. Я посмотрел на него, прикинул — а может, взять и заплакать? Да нет, его и слезами-то не прошибешь! В общем, гулять с ним было все равно что с горой. Он либо не замечал, что там путается и копошится у него под ногами, либо снисходительно усмехался сверху вниз, с заоблачной вышины. До того был занят собственной персоной, что дальше уж и некуда.
За чаем снова началось «Я разговариваю с папой», но теперь дело еще больше осложнилось — отец держал в руках вечернюю газету и каждые две минуты опускал ее и рассказывал маме, что он там интересного вычитал. Это был запрещенный прием. Один на один, по-честному, я бы еще мог побороться с ним за мамино внимание, но когда он брал себе в помощь столько народу, я был бессилен. Несколько раз я все же пытался перехватить инициативу, но безуспешно.
