Ольга поморщилась, кивнула отцу и, желая, видимо, уйти от этого разговора, села к роялю.
— Послушай, папа,, ведь действительно хорошо. Это Володино сочинение.
Она сыграла несколько тактов, старший Хрипин покивал головой и тихо удалился. Ольга заговорила о родительской прямолинейности и смолкла, заслышав шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошла мать, неся на подносе кувшин с темной жидкостью и два хрустальных стакана. Для старшей Хрипиной сок, который она выжимает из ягод и фруктов из собственного сада, нечто вроде семейной реликвии: никто не может покинуть ее дом, не попробовав стакана этого сока. Иначе — враг на всю жизнь.
— Я же тебе говорила, у моих родителей масса предрассудков. — Ольга улыбнулась, наполняя стаканы. — Между прочим, этот напиток называется «мамин букет».
«Мамин букет» оказался очень вкусным, и Володе хотелось осушить стакан, залпом, но он постеснялся и пил маленькими глотками.
Как же хорошо сидеть вот так рядом в уютной комнате с черным роялем и смотреть в глаза Ольге! Кажется, нет ничего прекраснее ее глаз, ее милого лица. Вот рождается на этом лице улыбка, вот затуманивается оно, будто ветер набежит на спокойную речку и всколыхнет ее. Нестерпимо хочется сказать обо всем этом Ольге, но язык точно присох, не поворачивается, робость сковала Володю, и ползут, тянутся какие-то неживые, скучные слова:
— Ты, может, сыграешь что-нибудь?
— Нет, не буду, Володя.
— Не хочется?
Ольга пожала плечами:
— Настроения нет.
— Ну ладно, нет так нет, — Володя снова оглядывал комнату, в его глазах светилась радость, которую он не мог скрыть, — как же, он у Ольги дома, сидит напротив нее, любуется ею, но почему-то глубоко в груди у него прячется страх. Даже к руке Ольги он боится прикоснуться и с удивлением припоминает давний вечер на старой городской площади. Тогда он, кажется, был смелее.
— Сколько времени ты пробудешь здесь? В воскресенье Гилельс выступает с концертом.
— Да, это очень интересно…
— Уже афиши развешаны — сегодня видел. Так пойдем на концерт?
— Хорошо, — не сразу ответила Ольга. — Если ничего не изменится.
— А что, собственно, может измениться?
— Ну, мало ли… Вдруг пожар, к примеру… Театр сгорит…
— Типун тебе на язык.
Через полчаса они вышли из дома. Во дворе приятно пахло цветами. У калитки Ольга протянула Володе руку и, глядя куда-то в пространство, сказала, чтобы он приходил послезавтра. Родители дважды напоминали сегодня о Скворцовых. Ничего не поделаешь: давние знакомые. Они пойдут к ним. Но послезавтра она свободна. Ольга повернулась и быстро пошла к дому.
